Семь_я (СИ)

— Она умерла, ты знаешь? Та женщина, которую ты видела в тот раз. Я… был готов отдать ей собственную душу, но она отвергла её и просто лишилась своей, понимаешь?

Сейла подошла и влепила ему пощёчину. Нил опешил, наблюдая на её лице гримасу дикой злости.

— Думай, о чём говоришь! — крикнула она, потому что поднявшийся ветер на утёсе почти заглушал её голос и размётывал волосы по лицу. — Твои братья все до единого благородно пожертвовали своими жизнями, пойдя на это во благо нашего государства! А ты хотел лишить себя жизни просто из-за какой-то проститутки!

— Она не проститутка! — выкрикнул он в гневе и оттолкнул девушку.

Сейла оступилась и, не удержав равновесие, шатко накренилась в сторону обрыва. Нил замер на секунду в ступоре. Она, махнув руками, всё же сумела выровняться. Обернувшись и посмотрев, что за бездна простирается за её спиной, принцесса рухнула на колени и шумно выдохнула. Нил испуганно подскочил к ней и взял за плечи.

— Ты в порядке?! Я… Это вышло непреднамеренно, я ни в коем случае не желал тебе зла! — Нил резко обнял Сейлу с облегчением. — Пожалуйста, прости меня! Я был неправ, я поступил очень глупо.

От одной мысли, что он потеряет ещё и сестру, к тому же, убьёт её собственными руками, сердце Нила почти что замерло. Если бы это случилось, он бы точно не пережил и тотчас же бросился следом. Он, право, был глупцом и готов был броситься, как и прежде. Наверно, это могло стать его дурной привычкой. Сейла же в шоке лишь молчала. Но, придя в себя, она помотала головой, выбрасывая ужасные мысли, и обняла Нила в ответ.

— И ты меня прости, пожалуйста. Я тоже была не права, — она посмотрела ему в глаза — там всё ещё разливался отчаянный страх. Ей нужно было успокоиться самой и успокоить его. — Пожалуйста, расскажи мне, как она погибла.

— Она… — Нил запнулся, прикусив губу. — Болезнь сожгла её за считанные дни. Я был рядом всё это время и наблюдал, как она тает на глазах. Я считал, что был близок к тому, чтобы освободить её от этой неблагодарной работы и позаботиться о ней, но я жестоко ошибался. Я не мог поверить в это. Я действительно… на самом деле любил её, как никого другого. Только её одну.

Сейла заплакала. Её младший брат так быстро вырос. Она обняла его крепко и рассказала шёпотом, словно это было самое сокровенное, что она могла сказать:

— Я тоже очень сильно любила Шейна и не могла поверить. Я, признаться, до сих пор не верю в это, но… что я могу сделать, а? Что я могу сделать, пока я заперта здесь, а он где-то там? Я даже письмо не могу отправить, не могу посмотреть на его лицо и не знаю, что с ним случилось и как именно он мог погибнуть. Мне не дано даже этого знания. И, конечно, наша любовь несравнима. Но я понимаю твою боль. Я понимаю, Нил. И я хочу разделить её с тобой.

Брат и сестра, стоя на обрыве на коленях у могилы матери под бушующим ветром, горько плачут в объятиях друг друга.

***

Мальчишкой он часто наблюдал, как рыцари размахивают мечами, ломая ими твёрдую броню, но никогда прежде не доводилось ему видеть, как меч вонзается в мягкую человеческую плоть. Замок словно опустел и погрузился в сон. Не было ни стражи, ни слуг, ни снующих без дела принцесс. Последние никогда не были подобны Сейле и всегда сидели в своих норах, даже если за окном сжигали их собственную мать — столь велико было их безразличие. Потому что они никогда не видели её понимающей, потому что после рождения Шаба, по слухам, Эдея и стала такой. И он всегда винил себя за это, в любом возрасте, а потому приклеился к матери, как банный лист, даже если она не хотела его видеть. Он хотел заслужить не только её любовь — в первую очередь он хотел добиться её прощения.

«И добьюсь. Как только покончу с королём», — думал он, в ярости проносясь по коридорам. В темноту подземелий, а там — кинжал. Чуть более длинный, чем Шаб рассчитывал, но тем лучше. Его мысли были так черны и ужасны, что порой он сам содрогался от них, но ни разу не поколебался в своём решении идти до конца. Нужно было лишь найти короля. Он не посмел бы сбежать из замка. Не считал нужным сбегать, потому что не думал, будто совершил злодеяние. Но и Шаб тоже не считал, что совершает злодеяние — и в том были они ужасно похожи. Ни одного слуги не было у Шаба на пути, ни одной живой души, чтобы задать вопрос. А ведь замок столь огромен. Но сейчас принца это не колышет, и он настойчиво заглядывает в каждую комнату. Этаж за этажом, словно сумасшедший, он мечется из одного конца в другой. А замок мертвенный: в нём пустота и тишина. Тишина, нарушаемая лишь женским смехом…