Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны

До Четтины дошел смысл расчетов. Она шумно всхлипнула. Ассунта прищелкнула языком и воскликнула: «Святая Мадонна!» Чичу сделал вид, что очень занят сырокопченой колбасой. Просто боялся посмотреть Стелле в глаза.

Стелла вдохнула поглубже. Надо успокоиться.

– Бывают же такие мошенники! Обирать беззащитных! Где у него совесть?

– Что поделаешь, мышоночек мой, – произнесла Ассунта. – Таких, как этот пройдоха, в мире полным-полно.

Ассунтины глаза были красны от слез по Марии, но сейчас все ее сочувствие переключилось на дочь. Стелла хотела сглотнуть – и не могла. Словно ошибка ее была материальна, словно застряла в горле.

– Никому нельзя доверять, только себе самой, – продолжала Ассунта. – Сначала сама удостоверься, что правильно делаешь, а там уж стой на своем. Не то каждый тебя смутит или облапошит. – Ассунта похлопала по кровати рядом с собой. – Садись, Стелла, поужинай.

Стелла отвернулась. Нечего родным смотреть на ее перекошенное лицо. Впрочем, сама она краем глаза следила за матерью. «Никому не верь, кроме себя»… Все кому не лень эти слова повторяют, а вот задумывается ли кто над их смыслом? Стелла задумалась – и поняла, в чем суть. Нужно быть уверенной в своей правоте. Она знала, что дала вознице шесть лир, да он, шельма, сумел ее переубедить. Стелла проявила слабоволие. Она сама виновата. Мошенники наживаются на тех, кто им позволяет.

Спали валетом – Стелла, Ассунта и Четтина на одной кровати. Боясь шевельнуться, чтобы не задеть мать или сестру, Стелла обтачивала в сердце остроугольный кристалл гнева и стыда. Больше она не оплошает. Отныне никаких сомнений в своей правоте не допустит. Всегда, в любой ситуации будет начеку; никто над ней верх не возьмет. А если возьмет – значит, винить Стелла станет себя, одну себя.

Назавтра, в восемь утра, их поджидал в фойе юноша всего несколькими годами старше, чем Стелла. Это был помощник синьора Мартинелли. Он явился, чтобы сопроводить семейство в эмиграционную контору. Для начала юноша убедился, что Фортуны привезли с собой фотографии на паспорт, затем повел всех мощеными улочками и широкими бульварами. Вот и контора. Перед дверью – очередь в пятнадцать человек. На скамье – единственное свободное местечко. Усадили, разумеется, Ассунту.

– Нынче трудный день, ведь судно завтра отплывает, – объяснил юноша. – Подождите немного, синьор Мартинелли вас вызовет.

И ушел – наверное, в другую гостиницу, за другими клиентами синьора Мартинелли.

Ждали около часа. Периодически кабинет открывался, выпуская очередное семейство, и синьор Мартинелли выкликал очередную фамилию. Народ все прибывал. Ассунта несколько взбодрилась, даже напевала маленькому Луиджи. Чичу взялся учить Джузеппе новой карточной игре. Четтина притихла. Стелла тоже молчала. Ее давно уже угнетало странное беспокойство – вымотало хуже, чем тряска в поезде, хуже, чем спор с возницей, хуже, чем бессонная ночь в тесноте и духоте гостиничного номера.

К тому времени как до Фортунов дошла очередь, Стеллу мучил еще и голод. Наконец все они оказались в кабинете. Синьор Мартинелли уселся за полированный стол, Ассунта и Чичу заняли неудобные стулья. Прочие Фортуны остались стоять, причем Четтина встащила себе на бедро пятилетнего Луиджи, а он был тот еще бутуз.

Синьор Мартинелли, лысый, с седыми усищами, которые, казалось, занимали на его незначительном лице главенствующую позицию, быстро проглядел бумаги. Стелла уже давно не сомневалась, что с бумагами непорядок. Гримаса синьора Мартинелли подтвердила ее страхи.

– Вы, стало быть, синьора Фортуна, – заговорил синьор Мартинелли с тем же густым неаполитанским акцентом, к которому все семейство уже начало привыкать. Впрочем, синьор Мартинелли произносил слова четко и раздельно – наверное, привык, что южане, с рождения объясняющиеся на своих диалектах, туго понимают нормальную речь. – Ассунта Маскаро, так?

– Она самая и есть, – отвечал Чичу.

– А вы, я полагаю, Марио? – спросил синьор Мартинелли.

Несколько секунд прошло в недоуменном молчании.

– Нет, – наконец объяснил Чичу. – Я – Франческо, племянник синьоры Маскаро. Я их сопровождаю.

– То есть вы в Америку не едете? – уточнил синьор Мартинелли.

– Нет, синьор.

Мартинелли обвел глазами стоявших.

– Ну-с, молодые люди, кто из вас Марио?

Повисло молчание. Не дождавшись ответа от Чичу, Стелла подала голос:

– Марио в семье нету, синьор. Есть Стелла, Кончеттина, Джузеппе и Луиджи.

– Стелла? – повторил синьор Мартинелли. – Какая еще Стелла?

Вот оно, предчувствие. Полностью оправдывается. В Стеллиных ушах глухо застучала кровь.

– Маристелла Фортуна. Это я.