Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны

– Нам придется тебя покинуть. Мне очень жаль. Прости.

Едва она произнесла: «Мне очень жаль» – в носу защипало и взор затуманился. Стелла не плакала уже много лет – неужто сейчас разревется? Ни за что.

Она взяла себя в руки и твердым голосом добавила:

– Но ты не бойся – мы тебя не забудем. Слышишь? Никогда.

Ледяное эхо вернуло два слога – «шиш» и «да». Тут-то Стелле и сделалось жутко по-настоящему. Обхватив себя за плечи, она поспешила домой.

Прощаться с Марией Ассунте пришлось накануне отъезда. Слепая бабушка не смогла бы отправиться с ними на вокзал в Феролето. Стелла никогда не видела Ассунту такой пришибленной. Ассунта постарела в одночасье – должно быть, от чувства вины, что покидает беспомощную мать.

Ни Фортунам, ни кузену Чичу не доводилось прежде ездить поездом. Все трепетали от этой перспективы. День выдался сырой и прохладный для мая, с моря полз туман. В Феролето прибыли загодя – даже слишком загодя; два часа проторчали на привокзальной площади. Когда наконец настало время садиться в вагон, тетя Виолетта ущипнула Стеллину щеку и сказала просто:

– Мне будет тебя не хватать, племяшечка.

По Виолеттиным светло-карим глазам было ясно: она говорит искренне.

– Храни вас Господь, тетушка, – ответила Стелла. Она тоже не лукавила.

Поезд формировался в Катандзаро и в Феролето прибыл уже с пассажирами. Поддерживая Ассунту под локоть, Стелла с тревогой ждала: найдет Чичу им свободные места или не найдет?

– За вещами следите, – предупредил кузен. – Тут ворье на каждом шагу. Зазеваешься – свистнут чемодан.

Ехать предстояло целый день. В Неаполь поезд прибывал поздно вечером. Завтра они встретятся с синьором Мартинелли, пройдут медицинское обследование, а послезавтра поднимутся по трапу на корабль под названием «Монарх», который отчалит с первым же отливом. Стелла заранее разложила провизию на три приема пищи; у нее же хранился и узелок с деньгами. Девушка все ждала, что ответственную роль казначея возьмет на себя Чичу; но кузен своих услуг не предлагал. И Стелле стало ясно: Чичу, назначенный опекуном, страшится путешествия не меньше, чем они, Фортуны.

Поезд тащился, время от времени подергиваясь, мимо горных селений и рощ, так хорошо знакомых Стелле. Потом начались новые места – например, желтая равнина под Никастро, где была получасовая остановка для посадки новых пассажиров. Некоторые из уже ехавших воспользовались случаем – пошли выгуливать своих коз по перрону. После Никастро пейзаж кардинально изменился. Стелле казалось, протяни она только руку в окно – и коснется морской глади.

Стелла видела море каждый день – со своего любимого валуна в церковном дворе. Чаша морская лежала далеко внизу, меняла оттенки – после дождя становилась серебряной, на закате – золотой. Но теперь… Поезд, накреняясь то на одну сторону, то на другую, ехал берегом, и синева буквально вливалась в окно. Никакого горизонта – только живая масса, которая от контакта с песком рассыпается пенными брызгами. Бирюза, беж, белизна! Волны – бесконечные, бесстрастные. Послезавтра Стелла отдастся на их милость. Есть ли что по другую сторону пучины; может ли быть? Старые знакомцы – ледяные мурашки – поползли по Стеллиным рукам.

В Неаполь поезд прибыл через два часа после захода солнца. Пассажиры ломанулись к выходу, затолкали Ассунту. А тут еще Чичу со своим страшным шепотом: скорее, мол, давайте из вагона, не то поезд тронется и всех нас обратно увезет. Наконец, по деревянным мосткам, семейство Фортуна выбралось на перрон. Ух, сколько народу! И хоть бы одно четкое лицо выделить под шляпой или платком, так нет – все слилось для Стеллы, взгляд заблудился, голова закружилась. Впрочем, уже через секунду проснулся инстинкт выживания. Стелла схватила Джузеппе за локоть, прошипела:

– От меня чтоб ни на шаг!

Окликнула:

– Мама!

Ассунта, плохо соображая с горя, все-таки приблизилась к Стелле, крепко держа ручонку Луиджи. Четтину звать не понадобилось. Послушная девочка, она и так стояла рядом со Стеллой, прижимая к груди, словно разъевшегося младенца, большой рыхлый узел.

– Веди нас, кузен Чичу, – скомандовала Стелла.

И Чичу весь подобрался, подхватил чемодан и пошел первым, расчищая дорогу.