Семь клинков во мраке

Я развернулась, направила Какофонию. Кальто был черной тенью на фоне облака пыли, которое сам же взметнул, словно умирающий всхлип земли. И сквозь оседающие песчинки я увидела его лицо: неспешное, невозмутимое, непоколебимое.

Таковы мастера осады.

Госпожа дала им силу, сделала их тяжелее, плотнее, крепче. С их магией маленькая девочка способна пробить ворота форта головой, а старушка – зашвырнуть мужика одной рукой на сорок ярдов.

Или, в случае Кальто, проломить мне голову щелбаном. Но он с этим не торопился.

Видишь ли, в обмен на эту мощь Госпожа требует немалую дань. Ты становишься тяжелым и сильным, как камень, но платишь способностью чувствовать. Сперва Госпожа забирает страх, потом счастье, печаль, гнев, боль и так далее. Если осадник живет достаточно долго, он в конце концов превращается в пустую, бесчувственную оболочку, не помнящую ни о смехе, ни о слезах, ни о разбитом сердце, только об убийствах.

И Кальто прожил дольше многих.

Из облака пыли вышел не человек. Это была машина, хладнокровная, предназначенная лишь для смерти и разрушения. И когда он направился ко мне, я поняла, что все это кончится, лишь когда один из нас окажется под землей.

– Ну как оно, Кальто?

Но это не значит, что можно забыть о приличиях.

– Порядок, – отозвался тот. – Ты как?

Кодекс, если тебе угодно. Да, мы время от времени друг друга убиваем, но скитальцы блюдут ритуалы. А мне нужны были любые преимущества, поэтому я старалась его отвлечь.

– Бывало получше.

Он шел ко мне, беспощадный, немигающий.

– Жаль это слышать.

Я подняла Какофонию. Взвела курок. Прицелилась.

– Спасибо. Это многое значит.

И спустила курок.

Из ухмыляющейся пасти вырвалась Геенна. Пуля на миг прочертила небо и вонзилась Кальто в грудь. Пламя взметнулось бушующим вихрем, распахнуло алые челюсти и поглотило жертву целиком. Пронеслось по его коже, окутало пылающей вуалью.

Такая вспышка должна была испепелить любого человека, птицу или зверя. Обратить в прах любого.

Но ты знаешь меня уже достаточно, чтобы догадаться: мне ничего не дается так просто.

Пламя взревело напоследок и рассеялось. На его месте осталась почерневшая земля, клубы дыма и посреди всего этого – Кальто Скала. Он вышел из обугленного круга, утратив лишь килт.

Вряд ли ты решишь, что больше всего меня в этот момент потряс его обнаженный вид.

И ошибешься.

– Ох, бля, – буркнула я.

– Согласен, – отозвался Кальто.

Он снова ринулся ко мне, и земля застонала под его ногами. Я напряглась, но не побежала. Кальто не чувствовал боли, как чувствовала ее я. Он догнал бы меня в несколько коротких, судорожных вздохов. Я пятилась, пока не ткнулась спиной в камень, и отступать стало некуда.

Кальто занес кулак. Быстро приближался широкими шагами. Я увидела его глаза.

И сквозь страх меня охватила смутная обида, что на лице человека, который вот-вот размозжит мне голову, отражается такая скука.

Он прыгнул. Обрушил кулак. Я метнулась в сторону кувырком.

Вскрикнула, вскакивая на ноги. Из-под бинта, пятная рубашку, засочилась теплая кровь.

Швы лопнули.

Но зато голова не превратилась в красное месиво, так что, эй, все относительно.

Я попятилась, зажимая рану. Кальто с ворчанием пытался вытащить застрявшую руку из камня. Солидный булыжник, почти в половину его роста, стонал и трескался вокруг кулака.

– Удивляешь, Кальто. – Я пыталась отдышаться. – Эта работа ниже твоего достоинства.

– Удачное стечение обстоятельств, – отозвался он, не отвлекаясь. – Я был на пути к Последнесвету. Они предложили мне немало металла в обмен на убийство людей.

– В обмен на охрану.

– А плевать. – Кальто ухмыльнулся. – Но, впрочем, ты права. Меня ждут великие свершения. И я найду их в Последнесвете. – Он повернулся ко мне с пустым взглядом. – С Вратами.

– Вратами? – Я распахнула глаза. – Враки. Значит, он таки в Последнесвете. – Мой разум, пусть окутанный болью, все же сумел собрать кусочки воедино. – Сукин ты сын, собираешься к нему примкнуть?

– Ему нужны люди. Говорят, тому причиной ты.

– Бля, Кальто, – я сплюнула. – Ты… ты не можешь так поступить.

Он выдернул руку из камня, стряхнул осколки с костяшек.

– Я могу что угодно, Сэл.

– Враки – убийца, – ощерилась я, отступая. – Он псих, безумец с сумасшедшим замыслом. Просто послушай. Я знаю, что он творит, и…

– Я слышал его замысел, – перебил Кальто. – Он вернет на имперский престол мага. Он снова воссоздаст этот мир для магов.

– С каких пор тебя это волнует?

– Меня не волнует. – Кальто ухватился за булыжник. Со вздохом пыли, со стоном земли, поднял его высоко над головой. – Зато будет чем заняться.

Я бросилась бежать. Раны болели, но если придавит булыжник – будет гораздо больней. И все же я понимала, что не могу держать скорость и ноги скоро ослабеют. Понимал это и Кальто.

– Окумани ос ретар, Сэл! – проревел он.

На меня упала тень. Я глянула вверх. Ко мне несся булыжник. Какофония обжег руку, подсказал. Не думая, я развернулась, прицелилась, выстрелила.

Руина вылетела, попала в цель, взорвалась. Волна звука раздробила камень на мелкие осколки, и они рухнули тяжелым дождем, бесцеремонно взметая крошечные облачка пыли.