Семь клинков во мраке

Кэврик – парень, каких поискать. Кто из революционеров вот так просто выложит тебе все свои планы? Но он не упомянул, что Неумолимый наблюдал за скитальцами. Или, возможно, никто не потрудился ему об этом сказать.

– Осмотрись еще раз, если хочешь, – я пожала плечами. – Но я не нашла никого, кроме мертвецов.

Как только забрезжило осознание, на лице Кэврика снова проступил ужас. Он видел городскую площадь. Он знал, что стряслось с людьми.

– Д-да… верно. Они…

Революционеры редко лишаются дара речи – об этом заботятся годы пропаганды и муштры. А еще революционеры редко выглядят так, словно вот-вот зальются слезами из-за кучки погибших мирных жителей. Кэврик, судя по всему, не очень похож на вашу типичную революционную братию.

Наверное, поэтому он и оставался младшим сержантом.

– И… – Он перевел взгляд с меня на Лиетт. – И что вы двое здесь делаете?

– Проезжали мимо, – ответила я.

– Пока гнались за глупостью, – пробормотала Лиетт.

– Что там она сказала про «гнались»? – переспросил Кэврик.

– За знаниями. Гнались за знаниями. Ты же знаешь этих ученых.

– А звучало похоже на «глупостью» и…

– Старкова Блажь лежала на пути к следующему фригольду, – поспешно перебила его я. – Забрели, увидели все это месиво, а потом… – Я обвела кровавые лужи рукой. – Ну, сам знаешь.

– И вдруг решили задержаться?

– Тебя удивляет, что женщина, которая отстреливает людей за деньги, решила поискать на свою голову неприятностей?

Ложь не всегда давалась мне так легко. Меня воспитывали как хорошую девочку: не лги, сиди ровненько, не стреляй в людей. Но здесь, в Шраме, птица вряд ли отвлечется от поедания твоих кишок, чтобы похвалить твои прекрасные манеры.

Впрочем, подозрительность младшего сержанта сменилась усталым вздохом. Он легко доверял людям, этот Кэврик. Ему не так часто врали, чтобы он научился видеть разницу между человеком честным и такой, как я. И я почувствовала себя погано от того, что произвела на него впечатление человека, которому он мог доверять.

Это было слишком просто.

– И то верно. – Кэврик вздохнул. – Будь Неумолимый тут, живой, он уже бы показался. А если он здесь погиб, мне нужны люди, чтобы его забрать. – Он снова попытался встать, на этот раз с моей помощью у него это получилось. – В любом случае я должен сообщить Ставке Командования. Вернусь с отрядом покрупнее, обыщем город как следует.

– Как следует, м-да? – поддержала я Кэврика, когда тот покачнулся.

– А что?

– У революционеров «как следует» обычно означает «с расстрельной командой и мощным артиллерийским огнем», – кисло заметила Лиетт.

– Я… Это не… – Кэврик вздохнул, потряс головой и сдался. – Мы не все настолько… ретивы. Да, город, скорее всего, сожгут дотла – милосердия ради. Ведь после пережитого все эти люди заслуживают покоя. Они должны получить хотя бы такую малость.

– Ах, революционное милосердие, – пробормотала Лиетт. – Стоит ли ожидать полноценного благословения и вы еще и на пепел помочитесь?

Я метнула на нее свирепый взгляд, потом снова обратилась к Кэврику.

– Идти можешь?

– Думаю, да. – Походка его сперва была нерешительной, но вскоре стала увереннее, и мы вернулись к городским воротам. – А знаешь, ты ведь могла бы отправиться со мной. Вы обе могли бы. Сержант Отважный наградит вас за…

– Отважный найдет причину заподозрить мою причастность и пытать меня ради сведений, которых у меня, как ему известно, нет.

– Он не… – Кэврик приуныл. – Ага… найдет.

Остаток пути мы преодолели в молчании. У ворот стоял Железный Вепрь, неподвижный, немой, залитый полуденным солнцем. Когда его двигатели не изрыгали пламя и дым, он походил на самую обычную груду металла.

– И куда вы теперь? – спросил Кэврик, добравшись до двери машины.

– Уберемся отсюда, пока не явились твои товарищи, – отозвалась Лиетт. – И от узколобого страха не погубили все, что тут можно изучить.

– Я ценю помощь, – Кэврик потер испещренную символами руку о мундир, пристально глядя на Лиетт, – но не нужно язвить. Революция здесь для того, чтобы помочь. – Он обернулся ко мне, кивнул. – Как и вы.

Я чуть не вздрогнула. Улыбка, которой он меня одарил, была искренней. И мне стало неуютно.

Я мотнула головой в сторону Вепря.

– Ты умеешь управлять этой штукой?

– Обучался, да. – Кэврик похлопал железный бок, улыбнулся гулкому звуку. – Он вернет моих солдат домой, к заслуженному покою. – Младший сержант оглянулся на меня через плечо, сверкнул очередной улыбкой. Ему стоило сохранить ее для кого получше. – И все благодаря тебе, Сэл. Что бы Отважный ни написал в своем отчете, я расскажу всем, что ты поступила правильно. Если Революция сможет тебя отблагодарить за…

И он умолк, сдвинув дверь и узрев пустой отсек.

Так вот, у Кэврика была приятная улыбка. Как у всех честных людей. Редкая штука в любой части света, не говоря уже о Шраме. Такую стоит беречь.

Чуть на хер сердце не треснуло при виде того, как она померкла, когда Кэврик, развернувшись, уткнулся взглядом в пасть Какофонии.

– Кстати говоря, – произнесла я, взведя курок, – как раз хотела попросить о маленьком одолжении.

18 Высокая Башня

– Так он мертв?!