Семь красавиц

Счастливо на трон Ирана шах Бахрам взошел,
Совершенством и величьем озарил престол.

На семи златых подножьях трон его стоял,

Поясом с семью значками стан он повязал.

Был венец двуцветный Чина на кудрях его,

Из парчи кафтан румийский на плечах его.

Он добром с пределов Рума подати взимал,

Благом он с хакана Чина обложенье брал.

Он законы правосудья учредил в стране,

Злобу покарал, а правду наградил вдвойне.

Справедливых и гонимых сам он ограждал,

Угнетателей унизил, алчных покарал.

И ключом к замку печалей стал его дворец,

Благоденствие настало в царстве наконец.

Государство процветало, обретя покой,

И при нем дышать свободно стал народ простой.

Овцы множились, богатый расплодился скот,

На полях лилось живое изобилье вод.

Всякий плод пошел обильно на деревьях зреть,

Чистым золотом монеты начали звенеть.

Шах Бахрам вникал повсюду сам во все дела;

Если видел зло, искал он тайный корень зла.

И последовали шаху все князья земли,

И окраины Ирана также расцвели.

Все, что глохло в запустенье в дни его отца,

Расцвело и разрешилось у его дворца.

Стражи кладов и владельцы замков крепостных

Крепости ему вручили и ключи от них.

Дневники приказов свыше каждый обновлял,

Каждый жизнь свою на службу шаху отдавал...

Шах делами государства окружал себя,

Подданным добра желая, утруждал себя.

Разоренные хозяйства вновь обогатил,

Беглецов в родное лоно лаской возвратил.

Он овец своих от волка злого защитил,

Сокола своею властью с голубем сдружил.

Оболыценья старой смуты он изгнал навек,

Хищничество, лихоимство всякое пресек.

Сокрушил, разбил опоры он врагов своих.

Поддержал друзей надежных он в делах мирских

Человечность он законом для себя избрал.

«Лучше благо, чем обида», — людям он сказал.

«Оскорбленье унижает. Лучше убивать

Ненавистников, но душу их не оскорблять.

Лучше смерть, чем оскорбленье. Коль нельзя простит!

Нераскаянных злодеев, лучше уж казнить.

И бичи и униженье — гибели лютей».

Справедливостью своею он привлек людей.

Был он щедр. И по величью духа своего

Не оставил без вниманья в царстве никого.

Видел он: лишь пыль печали, скорби и забот

Древняя обитель праха мудрому несет.

Но душой своей в печали не поник Бахрам,

Предался веселью, неге, ласкам и пирам.

Да, в непрочности вселенной убедился он,

И душою в наслажденья погрузился он.

Он лишь день один в неделю отдавал делам.

Шесть же дней — любви и неге отдавал Бахрам.

Без любви теперь не мог он даже дня дышать,

В ворота любви стучал он. Как же не стучать?

Есть ли смертный, что любовью не был бы пленен?

Кто лишен любви, ты скажешь, жизни тот лишен.

И любви провозгласил он в мире торжество,

И четы влюбленных стали свитою его.

Жизнь беспечно принимал он — с чистою душой,

Правосудье совершал он — с чистою душой.

При Бахраме не в почете были плеть и меч.

А в казну богатство стало отовсюду течь.

Стал Аджам, как плодоносный сад в цвету ветвей,

А Бахрам, как солнце, лаской одарял людей.

То, что явно властелину, не понять рабу,

Уповал завистник алчный все же на судьбу.

Но погибнет тот, кто бога вечного забыл,

Тот, кто в сердце состраданье к людям истребил.

И всегда, когда нечестье низкие творят

И за свой достаток бога не благодарят,

То в конце концов богатство их скудеть начнет,

Будут их пытать железо, пламя, кровь и пот.