Семь крестов

Низкорослое, горбатое, с уродливыми, в струпьях лицами, похожими как две капли воды, оно обыденно, будничным взором глянуло на полубрата всеми четырьмя глазами. Между делом, Пес успел отметить, что надо бы, по-хорошему, как следует заковать этот кошмар, а то и вовсе замуровать исковерканное чудовище.

– Я – Бодуэн, – одна из голов, приветливо кивнув, указала на вторую, нагло изучавшую нежданного посетителя. – А это Гийом. Вас как зовут, уважаемый?

– Э-э, Гектор, – прусс перестал барабанить в дверь и немного успокоился.

– Подойди поближе, Гектор. Ты ведь пришел поговорить, я так понимаю?

– Да он обделался! – резкий выкрик Гийома, брызжущего слюной, едва не оглушил полубрата. – Дрожит, как торгаш перед голодными бродягами. Пошел вон отсюда, жалкий уродец.

– Простите плохие манеры моего брата, – Бодуэн виновато улыбнулся. – Вас прислал герцог? По какому поводу?

– Заем. Я представляю Тевтонский орден, – все еще не отваживаясь подойти, Пес старался не смотреть на «чудище». – Нам нужны деньги на содержание наемной армии – война может возобновиться в любой момент. Да еще надо выкупить пленных.

– Пожуй горох, скотина! Пинка тебе под зад, а не деньги!

– Я склонен полагать, что даже все золото на свете не способно спасти ваш орден. И не только ваш. И не только орден. Я глубоко убежден, что человечество обречено.

– Твой мир прогнил до самых потрохов!

– Вам что, тоже известно про судьбу ордена?

– Мне известно про судьбу людей всех вместе взятых. Они ходят по тонкому льду, и рано или поздно он проломится.

– И ты тоже подохнешь, грязный свин!

– Не совсем понимаю, о чем вы, – Пес прокашлялся и подозрительно покосился на Гийома. – Вы тоже из тех религиозных фанатиков, которые, стоит волку утащить ребенка, кричат, что это проделки оборотней и грядет конец света?

– Нет. Я вообще далек от религии, – опираясь на трость из слоновой кости «чудище» с некоторым трудом поднялось с кушетки. – Почему, думаешь, мы в этой темнице?

– Если б не дорогая обстановка, то я заподозрил бы, что вас… как бы помягче выразиться… необычных созданий, решили упечь куда подальше.

– Заткнись, сатанинское отродье! – похоже, кроме как грубыми воплями, ничем другим Гийом выражаться не умел. – Мы сами так захотели.

– Мой брат прав. Это не людей берегут от нас, а мы от них прячемся. Человек – вот самое страшное существо, и вот кого надо бояться.

– Почему вы так считаете?

– Когда мы родились, за спиной повитухи стоял один священник, – Бодуэн нервно дернул головой. – Собственная мать пожелала нас умертвить, но отец Диего воспрепятствовал. Он забрал меня и Гийома к себе.

– Будь проклят его прах!

– Так вот, Диего таскал нас по деревням, выдавая за исчадие ада и собирая милостыню, которую тут же пропивал или проигрывал.

– Поэтому вы не любите религию? – первоначальное чувство брезгливости уступило место сожалению в душе Гектора. – Ведь бывают разные священники.

– Не спорю, но дело совсем в другом. Однажды в придорожном трактире его убила какая-то пьянь. Мы остались одни. Ты представляешь, как это?

– Куда ему, соломенной башке, – Гийом лихорадочно сплюнул. – Она ж у него одна.

– С Диего мы не боялись. А когда его не стало, узнали, что такое страх, – скрюченная рука Бодуэн крепче сжала набалдашник трости. – Трактирщик сжалился и оставил нас у себя чистить корыта и убирать за скотом. У него был сын – Бруно. Каждую ночь Бруно приходил к нам в стойло, где мы жили, и оставлял в яслях нож. Он говорил, что назавтра нас убьет.

– Но эта тварь сдохла раньше!

– Мы не спали по ночам, глядя на нож и трясясь от страха, будто в любой момент он самостоятельно перережет нам горло. Пять лет мы не брали ножей в руки, обходили их стороной. Нож стал нашим наваждением, нашим кошмаром. Обливал нас липким холодным потом и бросал на землю в приступах паники. Страх стал второй кожей.

– Очень печальная история, Бодуэн.

– И вот как-то Бруно, напившись до беспамятства, зашел в наше жилище с тем самым ножом. С кривой ухмылкой на лице он приближался к нам. Гийом потерял сознание от ужаса, у меня от напряжения из ушей потекла кровь.

– Но злобный ублюдок споткнулся!

– О да, – Бодуэн воспрял духом. – Бруно запнулся о плуг и рухнул на свой проклятый нож. Прямо сердцем. В ту ночь я понял одну очень важную вещь – не ножей надо бояться. Не баллист, не пушек, не стрел, не петли. Самая большая опасность исходит от человека.

– А как насчет несчастных случаев? – Пес несказанно удивился проницательности двухголового существа. – Если камень упадет сверху или утонешь в болотах?

– Сам виноват! – Гийом уже перешел на визг. – Незачем там таскаться!

– Человек представляет опасность не только для окружающих, но и для себя самого. Вскоре после смерти Бруно мимо таверны проезжал Жан Бесстрашный, граф Фландрии и герцог Бургундии. Он выкупил нас у трактирщика. По пути мы разговорились.

– Честь и хвала герцогу!