Семь кругов адского рая

Никита решил воспользоваться временем обеда с пользой и отправился в салон красоты, указанный на визитке. «У Маргарет» он провел расследование с допросом всех работников подряд. Но никто из персонала салона по описанию внешних данных сбежавшей красотки не признал в ней ни клиентку, ни работающего там специалиста.

Он расстроено поплёлся к машине. Нежный образ черноглазой нимфы с болью пульсировал в голове, не давая покоя. На улице стоял тёплый день, но ему стало дурно и зябко. Казалось, наступили беспросветная тьма и холод, которым нет ни конца, ни края. Разочарование, безысходность, обида на себя за бездействие в момент их столкновения – все эти чувства сплотились в нём и бичевали ноющее сердце. Он сел в машину и с досады ударил кулаком по рулю. Ему потребовалось несколько минут, чтоб усмирить бушующий вулкан страстей. Предупредив на работе, что якобы задержится на новом объекте, он повернул ключ зажигания. Шины колес засвистели по асфальту, и черный «конь» помчался ближе к Тихим заводям. Растроганной душе хотелось тишины, а разуму – обдумать план дальнейших действий, и зелёная лужайка перед озером – лучшее место для подобной цели.

На ближайшем светофоре загорелся красный, и Никита набрал номер матери.

– Ники, ты вовремя! Приезжай на пикник. Отец уехал с Кончаловскими в горы и вернётся поздно.

Ласковый голос матери внёс гармонии в душевное состояние парня. Он понял, как сильно ему не хватает её понимающего общества, потому спустя двадцать минут был на месте. Затем помог ей сложить всё для пикника в плетенную корзину, и они вместе побрели в сторону парка по выкошенной лужайке.

– Как странно устроен мир, сынок. Когда ты был совсем маленьким – ты мне всё рассказывал. Возьми хоть тот случай с отцовским патроном. Помнишь? Ты спрятал его за домом, а Андрей грозно кричал, что непременно накажет всех виновных в краже… Ведь он до сих пор не знает наверняка, чьи ручонки рылись в его кабинете.

Ник мягко улыбнулся, припоминая неистовый страх перед отцом. В те годы он дико боялся поступить наперекор ему.

– Мам, не люблю, когда ты ходишь вокруг да около. Скажи сразу, что ты хочешь узнать?

Любовь Петровна проникновенно взглянула на сына.

– Ты собираешься жениться, дорогой, а я в полнейшем неведении, кто твоя невеста. Почему ты не привезешь её к нам? Не спорю, твоя мать уже не такая красавица, как раньше, но один вечер стыда ты сумеешь пережить.

Никита беззаботно рассмеялся.

– Мам, что за глупости? Ты самая красивая и добрая женщина на всём белом свете.

– Тогда в чём причина? Ты больше не доверяешь мне?

– Как раз-таки доверяю, поэтому не привожу. Меня мучают сомнения, боюсь, тебя они тоже одолеют.

– Позволь узнать какие? Возможно, я сумею облегчить твою голову.

Никита молчал. Ему безумно хотелось поделиться, но вовсе не рассказом об Эле. Мутные думы о незнакомке перевернули его душу вверх дном. Любовь Петровна внимательно глядела на сына.

– Знаешь, родной, я не в праве вторгаться в твою личную жизнь. Ты у меня взрослый рассудительный мужчина. Только знай одну маленькую истину, сынок: порой испытания, дарованные нам с неба, по незнанию мы проклинаем. Но лишь благодаря этим испытаниям посреди полного мрака можно увидеть божественный свет счастья…

На щеках Никиты заиграли ямочки очарования. Он приобнял мать и сделал глубокий вдох. Свежий озерный воздух проник к лёгким, успокаивая нервы. Ему показалось, будто невидимая сила подхватила и унесла его падающее тело подальше от бездны разочарования.

Они расположились на противоположном берегу от дома, дабы не попасться на глаза отцу в случае его внезапного возвращения раньше обещанного времени. Большой хлопковый плед с каждой минутой всё больше напоминал скатерть-самобранку. Долгие разговоры по душам о работе, галерее, Софье, которую Ник не видел больше месяца, перенесли их в иной мир. Никого не замечая – словно прошлое обернулось настоящим, и точно не существовало стены между сыном и отцом, мешающей как раньше просиживать вечера напролёт за чашкой чая с шарлоткой – мать и сын болтали, уплетая тёплые закуски. Погода создала им необходимые условия для отдыха. Вода блестела от купающихся в ней лучах яркого солнца; утки восторженно хлопали крыльями, виляли хвостами и, точно возомнив себя гвоздем программы на цирковом манеже, развлекали детишек, с визгом кидающих в воду кусочки белого хлеба. А высокие деревья шумели в такт происходящему, создавая фон для бродячих артистов.

Любовь Петровна устремилась глазами вперёд, наслаждаясь жаренным чесночным тостом. Спортивный костюм смотрелся на её форменном теле с невинной нелепостью. Хоть возраст и подбирался к заветному юбилею, лицо её по-прежнему выглядело молодым и ухоженным, без глубоких морщин и дефектов. Густые, карамельные волосы вперемешку с махагоновыми прядями были собраны в высокую прическу. Аккуратно вздернутый нос горделиво возвышался над скулами. Взглянув на мать и сына со стороны, становилось понятно, что сходство их внешности состояло в изящном носе.

– А знаешь что? – вытирая руки салфеткой, спросила Любовь Петровна.