Семь планет

От входа камень отвалил рукой
И быстро побежал с горы крутой.

Не озирался он, к друзьям спеша:
Взволнована была его душа.

Когда стоянки он достиг своей,
Застал он огорченными друзей:

Исчезнув ночью, он расстроил их.
Но ласково он успокоил их,

Вскочил в седло и поскакал на бой…
Жестокой удручен его судьбой,

Неисчислимый заполнял народ
Ристалище у крепостных ворот.

Посередине возвышался шах,
А злобный негр, внушая людям страх,

На исполинском гарцевал коне.
Подобная и солнцу и луне,

Глядела пери на Сатурна цвет,
Струя из башни свой лазурный свет.

Блуждал Катрана кровожадный взгляд.
Так думал негр. «Появится Саад, —

Убью хмельного пленника при всех,
Саада испугает мой успех».

Едва на поле прискакал Саад, —
Воитель черный поскакал назад,

Людей немало этим удивив.
Войдя в пещеру, поразился див:

Исчез вчерашний пленник без следа!
В Катране ярость вспыхнула тогда,

Он ринулся на бой, угрюм и зол.
Воинственный Саад с коня сошел.

Они вступили в рукопашный бой, —
Не побеждал ни тот и ни другой.

Не страшен был Сааду великан:
Ему помог священный талисман.

Он раковину приложил ко рту
И плюнул через раковину ту,

И брызнула снотворная слюна,
И сделался Катран добычей сна.

Саад взметнул его над головой
И бросил наземь с силою такой,

Что появилась трещина в скале,
Остался отпечаток на земле!

В народе грянул изумленья крик,
Он купола небесного достиг!

Когда Саад Катрана превозмог,
Он положил его у шахских ног,

Спросив: «Что делать дале? Повели!»
Саада по дороге повели

К вторым вратам, где пребывал мудрец,
Вход преградив к царевне во дворец.

Саад его лицом был поражен,
Он сотворил с достоинством поклон,

Вручил ему записку старика.
Тот задрожал, раскрыв ее: рука

Наставника писала те слова!
Ко лбу записку приложив сперва,

Он стал читать: отшельника перо
Приказывало сотворить добро.

Готовый пред Саадом наземь лечь,
Премудрый страж повел такую речь:

«Наставнику я предан своему.
Где смелости, где силы я возьму,

Чтоб повторить высокие слова?
Душа святого старца в них жива!

Исполнить я готов приказ его:
Старухи уничтожу колдовство».

Смотрел народ, столпившийся вдали,
Как эти двое разговор вели,

А страж сказал: «Колдунья — звук пустой,
Изображенье, созданное мной.

Хотя людей измучила она,
Не человек, а чучело она.

Ее прославленное колдовство —
Обман и ловкость, только и всего.

Приблизясь к ней, ударь старуху в грудь, —
И в храм любви свободен будет путь».

Поставив стража якобы в тупик,
Вновь к шаху обратил Саад свой лик,

Спросив: «Что делать дале? Повели!»
И вот его к старухе повели.

Все разбежались у ее ворот.
Один Саад бесстрашно шел вперед.

За ним стоял немолчный шум людской:
Был подвиг удивителен такой!

Вокруг старухи — тысяча смертей,
Над головой — огнеобразный змей.

Саад, не испугавшись ложных чар,
По высохшей груди нанес удар.

Тогда старуха зашаталась вдруг,
На множество кусков распалась вдруг:

То были тряпки. Связывал их клей,
Из ниток сделан был ужасный змей.

Откуда ж эти грозные огни?
Из пестрых тряпок сделаны они!

Разрушив чародейства мнимый ад,
Вернулся к шаху радостный Саад.

Шах, как отец, его поцеловал,
Любимым сыном он его назвал!..

«Зеленый рай», — так прозван был цветник,
В котором старый шах дворец воздвиг.

Зеленому дворцу дивился мир,
Был во дворце устроен брачный пир:

Обвенчан ангел с пери молодой,
Слилась денница с утренней звездой!

Владыка вскоре в лучший мир ушел.
Счастливец унаследовал престол.

Саад в Зеленом восседал дворце,
В зеленом одеянье и венце.

В вазиры взял он правдолюбцев двух,
К словам народа он склонял свой слух.

Его кумир, красив, розоволик,
Зеленый шелк носил, как базилик.

Весельем ясным душу просветлив,
Был новый шах к народу справедлив,

Была его лицом озарена
Веселая, зеленая страна.

Зеленый цвет нам всех цветов милей:
Он — цвет весны, садов, лугов, полей.

Когда несчастья змеи к нам вползут,
Их ослепит зеленый изумруд.

Красавца молодого берегись:
Он строен, как зеленый кипарис.

Недаром Хызр в зеленое одет:
Бессмертье нам дарит зеленый цвет!»

Когда рассказчик смолк, сказал Бахрам:
«О чужеземец! Ты поведай нам:

Где корень твой, начало бытия?»
Ответил странник: «Родина моя —

Град Шахрисабз, а предок мой — Саад.
На мне зеленый видишь ты наряд».

Бахрам, узнав, кто этот человек,
Его градоправителем нарек;

И сразу, позаботившись о нем,
В ту ночь заснул он беззаботным сном.