Семь раз проверь...

Другая коварная особенность ошибок в печатном слове состоит в том, что раз уж они попали в текст и вместе с книгой пущены в обращение, то их действительно «не вырубишь топором». Сказать о них можно примерно так же, как Анна Ахматова однажды отозвалась о неточном цитировании: «Читатель уже поверил — и это навсегда. Цитата окаменела». В книге «окаменевшие» ошибки нередко становятся предметом крупного беспокойства авторов и затруднений читателей.

Несмотря на бурный прогресс полиграфической техники, не придумано ничего нового, чтобы локализовать очаги дезинформации в печатном тексте. В перечень ошибок и опечаток, который по старинке помещают в конце издания (и то не всегда), как известно по опыту, заглядывают не все читатели. Нет ничего удивительного, что некоторые решительные авторы подчас прибегают к доморощенному и кустарному способу восстановления истины.

Так, в 1966 году вышла книга «Общая физиология мышечной и нервной системы», принадлежащая перу ученого с мировым именем. И вот, как писала газета «Правда», автору пришлось, дабы спасти в научном мире свое честное имя и престиж, собственноручно размножить и разослать коллегам многостраничную вкладку под названием «Исправление ошибок и опечаток».

Ошибки в печатном произведении имеют и такое неприятное свойство, что на какое-то время могут прятаться от глаз. Сразу после того как книга отпечатана и разослана по магазинам и библиотекам, на некоторые погрешности никто и не обратит внимания, а если и заметит, то посчитает за мелочь, о коей нечего и говорить. Но пройдет несколько лет, а то и больше, возьмут ту же книгу, перечитают и ахнут: что же раньше-то не смотрели?! Из опыта текстологической работы Б. В. Томашевского: в рассказе Достоевского «Скверный анекдот» говорится «выпить чашу жолчи и оцта». Наборщик не понял славянское слово «оцта» — уксуса и поставил бессмысленное «потата». В следующих изданиях поправили не лучшим образом, по догадке — и пошло печататься «выпить чашу жолчи и поташа».

В литературе уже сообщалось, что при подготовке к печати собрания сочинений М. Горького на рубеже двадцатых и тридцатых годов ленинградский литературовед И.А. Груздев выявил при сверке с подлинниками и устранил около 70 тысяч ошибок и опечаток. А сколько еще ошибок лежат нетронутыми в старых собраниях сочинений русских и иностранных классиков!

Иногда приходится слышать такие доводы, что в общей массе печатной продукции число ошибок и опечаток, дескать, в целом не особенно велико, а потому и не стоит муссировать этот вопрос. Досадное заблуждение! Подсчет числа ошибок имеет смысл только при оценке качества работы наборщика и корректора или во взаимоотношениях между издательством и типографией. В отпечатанных же изданиях поздно заниматься подсчетом опечаток, ибо и при небольшом их числе подчас не избежать стыда и позора.

Полюбуйтесь, к примеру, на поздравительную открытку «С днем рождения!», отпечатанную несколько лет назад одной из фабрик офсетной печати по заказу «Советского художника». В подписи на обороте открытки (изображен букет цветов) всего одно слово, но как оно набрано и отпечатано: «Геоцинты»! По сему печальному поводу Салтыков-Щедрин мог бы сказать: «Даже смотреть глупо...»

Печатный текст вообще не допускает никаких «фамильярностей» в обращении. Автору личного письма можно простить, если он недостаточно аккуратно выводит буквы, допускает кривизну строк и не очень строго следит за переносами (хотя и в этих обстоятельствах следовало бы учитывать предостережение со стороны филолога: «Когда слова „разрезаны" не на „смысловом шве“, это явно мешает быстрее понять смысл слова в целом» [49, с. 69]. А в печати все упущения мгновенно бросаются в глаза.

В немудреной фразе «Мои товарищи кипели негодованием», как ее ни рассматривай, не заметно никакого подвоха. Но дернула нелегкая наборщика сделать неудачный перенос, как серьезность изложения была начисто смазана неожиданным комическим эффектом:

Мои товари-
щи кипели негодованием!

Сугубой осторожности требуют не только переносы. Если не принять в соображение природу «языка типографии», то даже при полном буквальном совпадении набора с оригиналом на отпечатанной странице получится совсем не то, что хотели сказать. Поэтому полезно ознакомиться с особым видом опечаток, когда и текст совершенно ясен, и все буквы на своих местах, и корректор ничего «не проспал», а все же смысл кардинально искажен. Как же могло приключиться такое? А вот смотрите сами.

На последней странице одного из номеров большой газеты под рубрикой «Сегодня в театрах и концертных залах» читаем: «Большой зал Филармонии: фортепианный вечер бразильского пианиста А. Морейра — Лима».