Семь сестер. Атлас. История Па Солта

– Я думал об этом, Клара. Но дочери возмещали мою любовь к ним в десятикратном размере.

Клара снова рассмеялась.

– В том-то и секрет, не так ли? – Она откинулась на кожаную спинку офисного стула. – Знаете, мой муж умер, когда мне было всего двадцать семь. Я была безутешна, как и трое наших детей. Какое-то время хандрила и слонялась без дела, но потом решила, что нужно продолжать дышать… несмотря ни на что. – Она грустно улыбнулась. – Я работала школьной уборщицей, чтобы мы смогли пережить Великую депрессию. Это была ужасная работа, но мне нравились детские улыбки. Они давали надежду. Поэтому я превратила свой дом в детский сад и однажды вдруг обнаружила, что не только живу, но и дышу.

Ее история была мне знакома.

– Да, дети оказывают такое влияние.

– Точно, мистер Танит. – Клара поднялась со стула и повернулась, чтобы посмотреть в окно. – Вскоре после открытия детского сада я стала выходить на улицы, чтобы помогать бездомным детям. Потом я начала принимать их в семью – иногда по семь или восемь человек зараз. – Она обхватила голову руками. – И все это в одиночку, давным-давно, только представьте!

– Как вы справились?

– Очень просто: я любила этих детей, как собственных. Я стала матерью для тех, у кого ее не было.

Она была поистине замечательным человеком.

– Лейша обмолвилась, что вы… специализируетесь на уходе за детьми наркоманов.

Клара повернулась ко мне с печальным выражением на лице.

– Это верно. Однажды, примерно десять лет тому назад, моя старшая дочь Лорен привела ко мне домой мать и ребенка, имевших героиновую зависимость. – Она уселась на краю стола. – Как вы понимаете, они нуждались в особенном уходе. Тогда я получила официальную лицензию и приобрела это здание. Тут пять этажей, и нам нужно все свободное место после того, как появилась эта новая зараза.

– Новая зараза? – повторил я.

Мать Хейл покачала головой.

– СПИД.

Я читал об этом в швейцарских газетах.

– Здесь это крупная проблема?

– И не говорите. Насколько известно, болезнь передается через кровь. А когда люди делятся шприцами… вы понимаете. И дети рождаются с этим. Никто особенно не говорит о происходящем; президент даже не упоминает название болезни. Эти люди нуждаются в помощи, мистер Танит. И они не получат ее, если мы не начнем обсуждать эту проклятую заразу.

– Можно спросить, как вы обращаетесь с детьми, у которых был особенно тяжелый младенческий период?

– Очень просто. Обнимаем их, качаем на руках, любим и говорим, какие они замечательные. Я излечиваю их от унаследованной наркотической зависимости. Когда они выздоравливают, а многим это удается, стараемся пристроить их в лучшую семью, какую удается найти. Я лично забочусь об этом, – гордо добавила Клара. – Мне не стыдно сказать, что я отказывала людям, если считала, что они не могут обеспечить достаточно хорошие условия для ребенка. Вот моя история. – Она шумно вздохнула и присоединилась ко мне на диване. – А какова ваша история, Атлас Танит?

Я предоставил Кларе краткое описание моей жизни, сосредоточившись на том, как мне довелось стать отцом пяти замечательных дочерей. Я также упомянул о своей поездке в Нью-Йорк в 1940-х годах и о знакомстве с Сесили Хантли-Морган… которой, как я был уверен, принадлежала та самая визитка.

– Сесили… Она была чернокожей? – спросила Клара.

– Нет, – ответил я. – Она была белой.

Клара удивленно покачала головой.

– Довольно странно для молодой белой женщины приезжать в Гарлем и поддерживать протесты чернокожего населения в сороковых годах. У меня возникло естественное предположение, что маленькая девочка, оставленная на нашем крыльце несколько дней назад, потомок той женщины, с которой вы познакомились.

Я понимающе кивнул.

– Это логичное объяснение.

– Возможно, кто-то из ее детей полюбил чернокожего, и кому-то из членов ее семьи это не понравилось. Кто знает? Позвольте спросить, можете ли вы связаться с ней?

Я покачал головой.

– Боюсь, что нет. Мой юрист изучал такую возможность, но… она умерла от малярии в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году.

– Хммм… – Клара призадумалась. – Вы узнали, остались ли у нее дети?

– У Сесили была дочь, – ответил я. – Она говорила мне об этом за ланчем больше тридцати лет назад… но она не регистрировала ребенка под собственной фамилией. Насколько я помню, она удочерила брошенного ребенка, которого родила женщина из Кении. Юридически девочка принадлежала к другой семье, поэтому нельзя было найти ее.

Слушая меня, Клара накручивала на палец локон волос.

– Итак. – Она обратила на меня проницательный взгляд своих карих глаз. – Что дальше?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что вы собираетесь сделать с ребенком, оставленным у моего порога, мистер Танит?

– Ах, вот что.

Наступило неловкое молчание. Потом Клара хлопнула ладонью по колену и улыбнулась.

– Полно вам! Вы серьезно говорите, что после телефонного звонка неизвестно откуда готовы бросить все и лететь через полмира, чтобы удовлетворить любопытство из-за старой визитной карточки?

Этот взрыв энергии оставил меня бессловесным.

– Я…

Клара придвинулась ко мне.