Семь смертных грехов, или Психология порока

2. Культивируя смирение, мы потворствуем жестоким и наглым людям. Когда человек подставляет вторую щеку агрессору, он поощряет того к дальнейшим жестокостям. Вспомните начало Второй мировой войны. Западные страны старались умиротворить немецких фашистов и отдавали им одну область за другой, но это только придавало Гитлеру уверенности в своих силах. Он получил Австрию, Чехословакию, Польшу, а в конце концов захватил Францию, которая надеялась смиренно откупиться от агрессора. Смирение – стратегия ограниченного применения. Оно хорошо, если вы имеете дело с человеком, обладающим стыдом и совестью, но противопоказано при общении с наглецом.

Неподдельная, искренняя гордость, или самоуважение, если только она хорошо скрыта и в то же время действительно обоснована, безусловно, должна быть характерна для человека чести.

Дэвид Юм

3. Негативные эмоции вредны для здоровья. Смирение есть форма самоограничения и самообвинения, а значит, относится к отрицательным эмоциям. Смиренный человек искусственно вызывает у себя чувство вины за свою гордыню, осуждает себя за чрезмерные амбиции, укоряет за то, что слишком возносится в собственных мыслях и мечтах. Ограничивая при помощи волевых усилий свои притязания, он переживает отрицательные эмоции, вредно влияющие на здоровье. Можно допустить, что те святые подвижники, которые достигли окончательной победы в борьбе с гордыней, в дальнейшем преисполняются радостью и не испытывают мук, сопровождающих этот внутренний конфликт, но такого финала достигают считаные единицы. Основная же масса людей испытывают страдания в бесплодных попытках достичь смирения, чем приносят вред своему психическому и телесному здоровью. Здесь можно привести такую аналогию: человек, который с удовольствием выпивает каждый день рюмку водки, болеет меньше того, кто каждый день борется с искушением выпить, так как подобная борьба ослабляет защитные силы организма, нанося ему больший вред, чем алкоголь.

В связи с этим можно спросить: «Почему смирение – главная добродетель христианства?» Почему так желает церковь привить эту добродетель всем своим чадам, искоренив порок гордыни? Попробуем разобраться в этом и понять мотивы служителей церкви.

1. Последовательное культивирование смирения позволяет уничтожать человеческие потребности – как биологические, так и социальные. Человеку, проникнутому смирением, не хочется красиво одеваться, заниматься сексом, зарабатывать деньги, делать карьеру. Он заменяет это все полной покорностью перед Богом, а в ответ ждет от Бога райского блаженства. Человек не может существовать без потребностей. А раз естественные потребности подавлены или уничтожены, их место занимает новая, специально выращенная потребность в одобрении высшим существом – Богом.

2. Чем больше принижает себя человек, тем выше Бог, тем меньше остается достоинств у человека, тем больше их оказывается у Бога. Муравью легко почувствовать благоговение и трепет перед другими животными, превосходящими его размером, а каково быть слону, который смотрит свысока даже на самых свирепых хищников? Тем не менее, если бы слон обладал человеческим разумом и фантазией, он мог бы проникнуться смирением и ощутить себя мелкой букашкой, ничтожным существом, и при этом физически он стал бы слабее, а психологически мог бы наслаждаться своей слабостью так, как мазохист наслаждается своими страданиями.

3. Культивируя смирение перед Богом, служители церкви заодно добиваются и покорности паствы перед ними самими. Церкви не нужны индивидуалисты, анархисты и революционеры. Им не навяжешь своих взглядов, не заставишь слепо повиноваться. А человек, проникнутый смирением, послушен и управляем.

Тщеславие – свойство натур слабых и порочных, тогда как разумное самолюбие присуще людям вполне порядочным.

Николя Шамфор

Грех гордыни так же не столь однозначен, как порок смирения. Уверенность в себе дает возможность строить более высокие планы и достигать поставленные цели. Гордость собой, своими делами стимулирует свободолюбие человека, не давая ему попасть под власть других людей или предрассудков. Эдуард Севрус писал, что самоуверенность таланта – простительна и плодотворна, и лишь самоуверенность посредственности – смешна и бесплодна.