Семь страниц из истории русской музыки

Возвращаться в Советскую Россию он не спешил. А на вопросы, какая причина заставляет его задержаться за границей, отвечал, что «хотел бы еще подлечиться» и что вернуться в СССР он хочет «в более или менее здоровом состоянии». Глазунов всегда заявлял, что его отъезд за границу был обусловлен слабым здоровьем, а не идеологическими причинами, что позволило ему сохранять творческие связи с ленинградской музыкальной общественностью. Глазунов формально числился ректором консерватории до 1930 года (его обязанности исполнял Максимилиан Штейнберг). В письмах тех лет он часто жаловался на усталость» много говорил о болезнях. Но и тогда Глазунов продолжал композиторскую и дирижерскую деятельность, хотя условия для творчества были, по его словам, «далеко не благоприятны», а концертные турне очень утомительны. Некоторое время Глазунов выступал как дирижер, а в 1932 году в связи с ухудшившимся здоровьем вместе с женой поселился в Париже, где изредка сочинял музыку. Конечно, дело было не только в болезни и концертах. В 1920-е годы Глазунова часто упрекали в «старомодности» и «консерватизме». Полемика иногда принимала жесткие формы, а борцом Глазунов никогда не был, о чем он откровенно написал А. В. Луначарскому, прося об очередном продлении командировки.

По окончании конкурса принял предложение выступить с концертами в нескольких странах. Первый концерт состоялся в Златой Праге. Александр Константинович был в этом городе впервые и в свободное от концертов и репетиций время с удовольствием бродил по его улицам. Он взбирался то на один, то на другой холм, любуясь открывающимися оттуда видами, с юношеской неутомимостью и любознательностью осматривал музеи. Очень заинтересовала его и Пражская консерватория, где Александр Константинович нашел несколько редких рукописей. Но особенно ему понравился домик-музей Моцарта-Вертрамка, где великий австрийский композитор писал по заказу пражан своего «Дон Жуана». Здесь все говорило о Моцарте: каждая комната, каждая дорожка парка, каждая его площадка и даже шелестевшее ему когда-то стошестидесятилетнее дерево.

Дальнейший маршрут был связан с воспоминаниями юности. Вначале Веймар и посещение ставшего тоже музеем домика Листа, затем Испания. Он был в Барселоне и Мадриде, Лиссабоне и Валенсии, как и когда-то, ездил в горы, осматривал храмы, любовался морем. Ничто как будто не изменилось с тех пор и вместе с тем стало совсем другим. Не тот, прежде всего, был он сам, уже не безвестный мальчик, а немолодой, прославленный композитор.

В ноябре 1929 года он впервые посетил Америку, где дал семь концертов: в Детройте, Нью-Йорке, Бостоне и Чикаго. В 1930 году он дирижировал своими сочинениями в Лодзи, Варшаве и Праге, а в 1931-м — в Амстердаме и Истборне.

10 декабря 1930 года А. К. Глазунов пишет: «Конечно, педагогическая деятельность мне мало улыбается. Я музыкант прежних убеждений, а молодое поколение, зараженное всеотрицанием и впитавшее в себя потуги и дерзость модернистов, вряд ли отнесется сочувственно к моему направлению, которого я менять не могу. Здесь я пришелся не по вкусу; С дирижированием для граммофонных дисков ничего не вышло. Концертов не предвидится… Настроение мое скверное, и мне нездоровится. Финансы плохи — до сих пор Америка не выплатила долги. Решил ехать в Берлин на риск». В Берлин его пригласили на первое представление «Князя Игоря» в интерпретации известного дирижера Лео Блеха. К этому событию Глазунов написал краткое воспоминание о Бородине. В этом городе композитор находился пять месяцев, выезжая несколько раз в Лейпциг, а в марте 1931 года направился в Латвию, где дважды дирижировал «Раймонду». В Риге на вокзале Глазунова встречала большая делегация во главе с И. И. Витолем. Пришли также профессора Рижской консерватории, студенты, балетмейстер театра в Риге А. А. Федорова (бывшая балерина Мариинского театра, она же и исполняла в «Раймонде» заглавную партию).

В июне Глазуновы вернулись в Париж, а оттуда поехали на отдых в Альпы.

К тому времени Глазунов уже не был директором Ленинградской консерватории, но до конца своих дней он не терял с ней связи. В 1931 году к Глазунову приехала депутация профессоров Русской консерватории в Париже с официальным предложением возглавить консерваторию. Но Александр Константинович категорически отказался. Причина для этого была: он не желал стать мишенью для двух враждующих сторон. Нельзя забывать, что до последнего дня своей жизни Глазунов имел только советское гражданство и жил в Париже с «красным паспортом». Для очень многих эмигрантов сей факт означал что-то ужасное: если не агент, то, по крайней мере, сочувствующий большевикам.