Семь цветов радуги

— Плуг выскакивал из канавы, как козел. Ножи ковыряли землю где-то сбоку или вдруг ляскали, как зубами, по воздуху. Веселое представление тогда было. Бабы посмеялись вволю… — Тетеркин выпрямился и, вздохнув, добавил: — Правильно меня ругали на собрании, но пойми, Тимофей, как я мог после тех испытаний снова начать работу на виду у всех, снова чувствовать, как за твоей спиной хихикаю, и показывают на тебя пальцем: «Вон, мол, изобретатель идет». Свои же ребята и то не верили в мою машину.

— Но почему же ты все-таки ее забросил? — спросил Тимофей. — Думаю, что насмешки и даже неудачные испытания здесь ни при чем?

— Ну ясно! Злости у меня после испытаний еще больше прибавилось. Уж если я решил, то сдохну, а до конца дойду. Оказалась ненужной моя машина. Узнал я, что где-то в Хакассии, на опытной станции, ученые придумали совсем новую систему орошения, при ней не нужны постоянные каналы.

— Это как же так?

— Правильно сделали. Они не режут поле на узкие полоски, разделенные каналами. В этом случае при посеве или уборке машинам негде развернуться. От магистрального канала они протянули временные канавки, по ним пускается вода, а потом перед посевом эти борозды заравниваются, машиной, конечно… Я тоже хотел такую систему испробовать, да ничего не вышло. Воды мало, на огороды еле хватало, а не только на поля. Так и кончилось все это дело, — Кузьма махнул рукой. — Если бы сейчас наши ребята не наткнулись на подземную реку, то так бы и лежал этот мой «драндулет» в сарае. Да и сейчас куда он годится? Протяну по полю несколько каналов и опять машинку оттащу в сарай.

Изобретатель с ласковым пренебрежением поддел ногой верхний нож.

— Ну еще бы, у таких индивидуалистов, как ты, все может случиться, — недовольно заметил Бабкин. — Будто для временных каналов твоя машина не годится!

Тетеркин задумался.

— Нет, — наконец решительно сказал он. — Такие плуги есть, они называются «бороздоделами». Есть плуги для всяких канав и разные там культиваторы. Хочешь лунки копать, хочешь ямы для столбов рыть. Каких только машин конструкторы не выдумали! На этих делах они собаку съели.

— Чудак ты, Кузьма, — пожал плечами Бабкин. — Да неужели ты не понимаешь, что плуг, приподнимающий верхний слой почвы, настоящее нужное изобретение!

— Да нет, это совсем, не то, — возразил механик. — Мне просто нужно было механически уложить дерн по краям канала, чтобы они не осыпались.

— Ну, а ты представь себе другое применение этой машины. Предположим, при рытье глубоких и широких каналов. Здесь еще важнее сохранить плодородный слой почвы по обеим сторонам канала. На песке и глине никаких посадок не сделаешь.

— Есть у меня и другая дума, — мечтательно проговорил Тетеркин. — Хочется все сразу сделать: и то хорошо и это. Вот, к примеру, скажем, у нас под ногами клад необыкновенный зарыт. Сверху почва бывает истощенная, требует удобрений, а копни подальше — не земля, а золото, будто целина нетронутая. Что наши плуги? Разве это пахота? Землю сверху поскребут, и хорошо. А вот если бы сделать такой плуг, чтоб из самой глубины свежую, еще не использованную почву выворачивал. Чтоб пахал он сантиметров на восемьдесят в глубину… Слыхал я о таких делах, говорят, что инженеры уже опыты ведут. Ведь у нас в центральных областях везде лежит двухметровый слой плодородной земли, только достать ее нужно умеючи. Новый бригадир Шмаков прямо загорелся: дай ему такую вспашку на будущий год, хоть вынь да положь! Вот бы этим я занялся! Или трактором-автоматом… А канавокопатель этот, — Кузьма пренебрежительно ткнул его ногой, — так… семечки.

— Посмотрим! — многозначительно заметил Бабкин.

— Посмотрим, — равнодушно ответил изобретатель.

— Только ты мне не мешай! — предупреждающим жестом остановил его Тимофей. — Все чертежи я беру с собой в Москву. Тогда увидишь.

— А как же трактор? — растерянно спросил Кузьма.

— Все своим чередом. Чертежи трактора я тоже возьму. — Бабкин вдруг почувствовал себя начальником конструкторского бюро. — План — это первое дело. А что сейчас важнее, ты сам понимать должен.

— Я-то все понимаю, — угрюмо сказал Тетеркин. — Но только иной раз обида меня берет… Ребята наши ночи не спят, с лопатой не расстаются, старухи в поле, будто молодые, работают. Скоро вода пойдет на поля. Урожай какой будет! Никому не снилось! А за нашей спиной стоят всякие Макаркины. Они сейчас смеются над нами, а когда мы все сделаем, тогда они первыми прибегут с большой ложкой к праздничному столу.

— Мне кажется, что для этих людей не найдется места за общим столом, — задумавшись, проговорил Тимофей.

— При коммунизме?

— Да.