Семь тысяч сто с хвостиком (СИ)

То, что татей поубивали не плохо. Конечно, лучше было бы ежели тех пленили, но коль уж так случилось, то деваться некуда. Придется работать со своими изветчиками. Они тоже прольют свет на крамольников. Он и сам мог бы побеседовать с людишками сведущими с очи на очи, но для расследования был прислан специальный сыщик из Москвы, а коли так, то не след ему лезть. Только запятнает себя, наведет тень на плетень. А ему этого не надобно. И так могут задуматься в столице о причинах смуты. Значит надобно держать обыщика под неусыпным присмотром. Что у того на уме? Вроде он человек достойный, таковым по крайней мере казался, но, что он удумает после общения с изветчиками? Что те могут наболтать про воеводу? Может поехать в допросную избу и поприсутствовать при допросах? Видя перед собой воеводу, вряд ли те будут болтать ему о нем же. А как расценит его визит обыщик? Не вызовет ли у того подозрение желание воеводы присутствовать? Но сидеть и ждать, находясь в неведении, он не мог. Не мог воевода думать о деньгах, когда где-то могла решаться его судьба. Не выдержал он и решил-таки поехать к обыщику и поучаствовать в допросах.

- Якимка! - позвал он дьяка. И когда тот заглянул стал давать указания. - Я отправляюсь в допросную избу, желаю посмотреть на плененного ляха. Ты никуды не отлучайся, времена нонче для всех тяжкие. Будь на страже и жди моих указаний. Кто по серьезному делу ко мне, пущай ждет!

- А коли дело неотложное?

- Тогда сообщи наперво мне с человеком!

- Уразумел, батюшка. Не изволь беспокоится в точности исполню!

- Где мои людишки?

- Там, внизу расположились.

- Вели им седлать коней!

- Слушаюсь... - дьяк поклонился и закрыл за собой дверь.

Воевода не спешил. Он дал время собраться своим "опричникам", седлать лошадей и немного потомиться в ожидании хозяина, так, чтоб не забывались кому служат. Потом он спустился вниз по лестнице с кованными узорами на перилах, сделанными кузнецами по образу и подобию лестницы, виденной воеводой в Италии, и в окружении двух верных ему "псов" вышел в морозное утро. Еще только светало и день новый, неведомый пока не настал.

- Куды, свет-воевода, едем? - с поклоном спросил старший охранного отряда, бывший казак, пришедший на службу к воеводе по случаю - Иван Васильевич увидел его в деле, как тот бился с тремя противниками возле кабака и всех их раскидал. Тогда ж Морозов и дал распоряжение стрельцам отыскать силача и привести к нему. Предложив казаку служить ему личным охранником, боярин согласился и на то, чтоб Гур Беляев, так звали казака, сам подобрал себе людей.

- Поскачем в приказ стрелецкий, а потом в допросную избу! - кряхтя, залазя на коня, сказал тучный воевода.

Лошади двенадцати опричников воеводы нетерпеливо переминались с ноги на ногу, храпели и покусывали удила в предвкушении скачки, мечтая разогреться после долгого стояния на морозце. Молодые и здоровые "воеводины псы" легко вскочили на коней и тоже ждали хозяина. Наконец Иван Васильевич взобрался на своего дорогого скакуна, тот повел крупом, но боярин натянул узды. Словно свой уезд держу в узде, - подумал воевода. Потом он ударил коня пятками и рванул. Двенадцать всадников помчались ему вслед.

До стрелецкого приказа было недалече и лошади под своими седоками не успели даже вспотеть. Первым на земь соскочил молодой охранник и, придерживая воеводиного коня под уздцы, помог тому слезть. Остальные лихо соскочили сами. Во дворе приказа все еще толпились десятки стрельцов, которые с нескрываемой ненавистью посмотрели на прискакавших "опричников". Те же в свою очередь отреагировали на холодный прием довольно равнодушно, им было не привыкать к зависти стрельцов. Они были белой костью, таких жалований стрельцам и не снилось, таких привилегий, снаряжения, коней, съестного довольствия те отродясь не видывали. Вот что значит служить на государя и служить на богатого боярина.

Как только копыта перестали стучать во дворе приказа и не успел воевода слезть, из приказной избы выскочил сам Леонтий Амбросимов. Его предупредил стражный стрелец, как только завидел отряд во главе с воеводой.

- Милости просим, господин воевода! - приветствовал своего начальника исполняющий обязанности стрелецкого полку.

- Что тут у тебя произошло? Сказывай! - стараясь быть добродушным начал воевода, проходя в дом.

- Так словили мы тех татей, что подожгли склады...

- Знаю, знаю... а чего ж вы их всех поубивали?! Я же наказывал брать живьем!

- Так батюшка оказали такое супротивленье, что никак не сподручно было брать живыми! Моих две десятки уложили, да изранили дюжину, легко и средне! Вот и как ни старались, а токмо одного и взяли и тот весь изранен. Но зато он их голова! Шляхтич. Ондрейка Шишкевич зовется.

- Где зараз он?

- У лекаря, тот его правит, кровь останавливает.

- Пошли человека за моим аглицким лекарем. Пущай едет в подмогу и сделает все, чтоб лях не равен час дух не испустил. Надобен он нам живьем. С кого спрашать будем, коли издохнет?

- Ясно, батюшка, зараз и пошлю.

- Да пущай сказывают, что я распорядился, чтоб все было, как для меня!

- Ясно, кормилец.