Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Наташа окончательно растерялась и брякнула раздосадовано:

– Вы какие-то странные…

– Мы? – Кирилл улыбнулся. – Это они странные. Один – панкушник недоделанный, а другой – батюшка. Я уж молчу про алкаша.

– Кто это батюшка?

– Да Артём. С бородкой такой, рыжий.

Кириллова улыбка подействовала ободряюще, но не могла, конечно, развеять все сомнения относительно потенциала этого контакта.

– Он что, правда, батюшка? – Наташа приостановилась недоверчиво.

– Да хрен его разберёт. Сказал, что будет батюшкой. Да ну его! Сидит, ни с кем не общается. Кто знает, что у него на уме? Может, он маньяк?

Контакт укреплялся, потенциал нарастал. Наташа засмеялась и с радостью повисла на Кирилловой руке:

– Может! А что вы не знакомы разве?

– Да я их, как и вас, в первый раз вижу!..

– А они из А. тоже?

– Да. Кстати, может, всё-таки уговоришь Пашу? Машину толкнём и поедем потихоньку?

– Нет, я хочу здесь побыть ещё немного. Мне здесь нравится пока, – и она заглянула ему в глаза.

Увы, они сузились, щурясь от гонимых ветром, колющих снежинок, и ничего, кроме недовольства по этому поводу, не выражали.

Наконец, показались лесная дорога и стоявшая на ней Пашкина машина. Наташа вытащила с заднего сиденья коробку вина.

– Может, посидим в машине, покурим? – предложила она.

Это был толстый намёк. Только бы рыбка клюнула. Там, в машине, наедине, в располагающих обстоятельствах, Наташа цепко схватила бы её за жабры. Но Кирилл, вроде как поддавшись, устоял. Глаза его, вспыхнув, тут же потухли.

– А ты куришь? – спросил он.

– Покурю, если дашь сигарету, – ответила она и откровенно поделилась: – Пашка мне не разрешает.

– Дам, конечно, – он полез внутрь, под Пашкину куртку, и достал ей и себе по сигарете. – Только, может, пойдём, а то вдруг он волноваться будет?

– Кто? – она с недоумением потянулась к зажигалке.

– Паша.

«Ах, вон, в чём дело!» – воскликнула в голове запоздалая мысленная догадка. Наташа поняла: Кирилл боялся Пашку, и в этом вся причина его внезапной холодности. В голове возникло едким замечанием мысленное разочарование: «Эх, ты, трусишка!».

– Не будет, – жёстко ответила Наташа. – Но ладно, как хочешь, пойдём.

Кое-как, впопыхах, покурив возле машины, они пошли обратно. Кирилл шёл сзади и покорно нёс вино, а Наташа, раздражённая, протаптывала на тропинке собственные следы, которые начало заносить непрекращающимся немилосердным снегом.

Она терпеть не могла трусов. Она уважала смелых парней, а над трусами издевалась. Никогда бы Наташа не стала встречаться с Васей, если б он боялся Пашку. Вася Пашку совершенно не боялся, он смеялся над ним. Как в своё время смеялся Лёша, как смеялись все остальные. Как смеялся Женька, Пашкин друг, между прочим. Те, кто боялся, самим же Пашкой были безжалостно растоптаны. А Наташей презрительно осмеяны. Ваня Торчков, например. Из-за его страха перед Пашкой с ним можно делать, что угодно. Наташа не пропускала ни единого повода поиздеваться над ним. Она всегда глумилась над трусостью.

Не смогла так просто пропустить и сейчас.

– Я в туалет хочу, – сообщила она Кириллу, резко остановившись.

– Ладно, – сказал он. – Я могу подождать тебя там, возле упавшего дерева.

– Нет, стой здесь, я боюсь. И загороди меня, а то дует со всех сторон.

Она быстро стащила себя джинсы и, присев прямо на тропинке, кое-что выдавила из себя. Затем, выпрямившись, полезла в карман куртки, достала салфетку и вытерла себя между ног.

Кирилл всё это время стоял и смотрел на неё, не отворачиваясь и не двигаясь с места.

Она видела этот его пожирающий взгляд и немного заигралась, выпячивая всё напоказ, делая всё непростительно долго при таком холоде, и прекратила игру только тогда, когда он, казалось, сделал нерешительное движение в её сторону.

– Всё, – сообщила она.

– Вижу. Ну ты и даёшь!..

Наташа жёстко отрезала:

– Я ещё ничего не даю.

Рыбка болталась на крючке. Можно было не подбирать фразы, не соблюдать приличия и вежливости. Она, пройдя мимо него, направилась к домику.

Кирилл тут же поспешил следом и, нагнав её возле крыльца, обнял сзади. Он упёрся своей эрегированной твёрдостью к её телу, а свободной от коробки с вином рукой схватил под курткой её грудь.

Наташа, высвободившись, тихонько произнесла:

– Знаешь, кто действительно маньяк? Пашка мой.

В этих словах не было ни отказа, ни грубости. Только издевательская доброжелательность.

Наташа отвернулась, медленно поднялась на крыльцо и зашла в домик, влача за собой жадно вдыхающую воздух рыбку.

– Как там погода? – спросил Пашка.

Кирилл, дрожа от страха и холода, но притом с небольшим румянцем на щеках от страсти, молча поставил вино на стол.

– Хреновая, – ответила Наташа.

– А чё так долго?

– Ничего не долго. Сам бы сходил, если быстро надо, – резко отрубила она.

Имела право. Пашка повадился всегда засылать её. В последнее время, если они вдвоём пили пиво, даже вопроса не возникало, кому бежать за очередной партией. Так повелось. Он платил, она бегала. Но в этот раз обстоятельства предполагали другой подход – сам бы сходил. Она же всё-таки девушка. К тому же день рождения сегодня. Ничего не пощадил обнаглевший эгоист Пашка.