Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970

Из-за мозаик, красочно изображающих виноградарство, этот мавзолей долго считали святилищем Диониса. Заблуждение, которого я охотно хотел бы придерживаться и дальше. Место, несмотря на примеси, имеет мало христианского. Налитые гроздья, лопающиеся плоды граната подходят скорее богу вина, а не странной святой Констанце, которая погребена здесь. Порфировый саркофаг, поднятый из склепа капеллы, хранил прах Константины, одной из дочерей Константина, о которой известно, что она была большой любительницей пофлиртовать. Вследствие путаницы имен она, как и некоторые другие, была в средние века канонизирована. Теперь уже точно не разобрать. Это относится также к отцу, Константину Великому.

Потом мы под проливным дождем пошли в катакомбы Святой Агнессы[689], также спустились в склепы, широко разветвляющиеся в вулканическом туфе, из которого построены многие старые и новые здания. Устройству таких подземных систем всегда, видимо, способствовало то, что непосредственно под рукой находился легкий и крепкий одновременно строительный камень, как и в Париже. Первоначально каменоломни.

РИМ,16 АПРЕЛЯ 1968 ГОДА

К завтраку у четы Херварт в посольстве Германии на окраине города. С террасы прекрасный широкий вид на Альбанские горы с высокой Monte Cavo; среднюю линию образует Аппиева дорога, у которой все еще находится гробница Цецилии Метеллы. С правой стороны в зеленый край вторгаются промышленные сооружения. Скоро они поглотят равнину.

В стену дома вмурован портрет Goethe filius[690] — красивый мраморный рельеф. Он, должно быть, образовывал наружное украшение гробницы у пирамиды Цестия и потом был заменен на копию.

Как я услышал от посла, на днях здесь произошли беспорядки в связи с покушением, совершенным на берлинского студента Дучке[691]. Били витрины немецких офисов и фирм; сотрудники их, разумеется, не имели к случившемуся никакого отношения, даже, вероятно, осуждали его. Нападение на невинных — одно из неизбежных последствий таких преступлений.

Поскольку я как раз занимался историей императора Генриха VII, мне бросились в глаза обстоятельства его смерти, которая настигла его во время военного похода в Неаполь. Распространился слух, что он был «отравлен облаткой», после чего его германская свита атаковала доминиканский монастырь и перебила монахов. Покушение нарушает нормальный ход истории; преступником чаще всего оказывается запутавшийся отщепенец либо сумасшедший, однако он может устроить короткое замыкание, из-за которого во многих местах и надолго погаснет свет. Дюжий уголовник на подобные вещи не пустится.

После застолья нас забрал доктор Каун, и в ясную солнечную погоду мы по Via Tiburtina отправились в Тиволи. Почему это название так радует мой слух? Во-первых, из-за звукоподражающих гласных; оно манит, словно зов иволги в верхушках деревьев. Вплетаются и детские воспоминания. «Тиволи» было популярным названием для городских ресторанчиков с садом, которые ночью освещались разноцветными лампами, где играли оркестры, встречались художники, и горожане могли прекрасно проводить время. В Ганновере недалеко от Айленриде тоже имелся такой сад; мы отправлялись туда во второй половине дня с родителями и бабушкой-дедушкой. Он в ту пору, должно быть, давно уже процветал, ибо я слышал, что в 1870 году дед там забрался на стул и вслух зачитал депешу, сообщающую о победе под Седаном.

Вилла Адриана. Руины дают представление о гигантском сооружении. При этом оно служило всего лишь летней резиденцией. Здесь можно было уже вспомнить о пирамидах или, лучше сказать: о сказке — о волшебных замках, возведение и содержание которых предполагает наличие десяти тысяч прислуживающих джиннов. Шагаешь от храма к храму, от дворца к дворцу, от купальни к купальне, от сада к саду, так что ни конца, ни края не видно. А еще больше лежит под слоями мусора.

Между остатками каменных стен, зачастую высотой лишь по щиколотку, в оливковых рощах серебристо-серого цвета, который так любил Коро: тут разрушенная цистерна, там купол с сохранившимися изображениями, потом фрагмент террасы с мозаиками, заросшие до самой глубины цветами подвалы. Перед округлым храмом безголовая и безрукая Афродита — имя вандала нацарапано на срамном бугре.

Полюбовавшись уже после захода солнца пейзажем, простирающимся до самого моря, и подкрепившись в небольшой таверне рыбой и frascati[692], мы отправились к villa d'Este. Будки и прилавки торговцев образовывали перед ней странный рынок, на котором предлагали на продажу в основном курьезные вещи да bric-a-brac[693]. Я приобрел винный кувшин в форме петуха, гребень которого образует верхний край, а наливаются из него через клюв. Птица, должно быть, очень здесь популярна или имеет особое отношение к genius loci[694]; можно было увидеть до сотни кувшинов всяких размеров.