Семейная книга

На-на-на, уровень жизни у нас снова резко повысился. Письменные принадлежности и дорого обходящиеся рукописи в массе своей были сосланы в небольшой концлагерь на рояле. Ключи были повешены на особом гвоздике в стратосфере, дабы спасти их от Рананы, тяжело вооруженной диванными подушками. Пишущую машинку мы привязали к веревке от занавесей. Радио теперь орет со шкафа, игрушки переехали на антресоли и расположились там наподобие вавилонских висячих садов.

Несмотря на принятые меры, нам пришлось выбрать среди детей округи одного подростка и нанять его для сбора разнообразных вещей, сбрасываемых с балкона, ибо наша лужайка каждые четверть часа по-прежнему наполнялась всевозможными предметами, которые он и призван был складывать в корзину, поднимаемую нами наверх силою рук наших.

Жизнь становилась, в общем-то, все более сложной. Все домашние вещи уже сконцентрировались на рояле безопасности, уставшем от перегрузок, а павший в неравной схватке с Рананой телефон переехал на одежный шкаф, и пользоваться им можно было, лишь стоя на чайной тележке…

— Господи, — прошептала жена в темноту одной из бессонных ночей, — что же будет, когда Ранана через несколько лет достигнет роста один метр девяносто сантиметров…

Я думаю, она станет баскетболисткой. Во всяком случае, на следующий день после обеда путь к дому мне перекрыл наш сосед Феликс Зелиг, голова которого торчала из акварели работы художника Шмуэля Каца. Эта потрясающая картина изображала в деликатных тонах кипящую жизнью гавань где-то на юге; голова Зелига торчала как раз в том месте, где был трюм грузового судна. Сосед не очень мог разговаривать. Мы живем на третьем этаже.

— Да, — сказал я, — девочка выросла.

Дома я застал то, что осталось от жены. Она сидела на ступке, белая как мел.

— Эфраим, — прошептала она, — она… залезает… на стул…

Это означало, что смышленая девочка уже открыла закон эволюции философа Гегеля. Она изобрела для себя лестницу: залезает на подушку, с подушки — на край ящика для шитья, с ящика — на кресло и уже оттуда действует на нервы окружающим. Наш уровень жизни поднялся так, что выше бывает только в США: 1 м 60 см!

Прежде всего мы перенесли постельные принадлежности на антресоли, а письменный стол перебрался на рояль. Этот рассказ, к примеру, пишется на высоте 2.30 над уровнем ковра. Я касаюсь головой потолка, но воздух здесь чистый и пикантный. Ко всему можно привыкнуть, девочка придает жизни смысл. Картины в нашем доме прибиты гвоздями к потолку наподобие фресок Микеланджело в Сикстинской капелле. В стратегических точках квартиры на высоте два метра натянуты канаты, и на них безмолвно висят различные следы нашего бегства. Телефон установлен на верхней площадке алюминиевой лестницы, купленной специально для этого. Едим мы на шкафу, среди облаков. Говорят, это очень полезно — возвращаться к жизни на деревьях, подобно далеким предкам. Мы потихоньку приспосабливаемся ходить по потолку, залезать с проворностью черта по палке для задергивания штор, оп — прыжок на люстру, и вот мы уже потихоньку расчищаем верхние полки этажерки и грызем орешки…

Ранана растет. На-на-на.

Вчера жена издала сдавленный крик, занимаясь глажкой на верху лестницы.

— Эфраим, — задыхаясь кричала она, указывая дрожащим пальцем на Ранану, —

Смышленая девочка взбиралась на лестницу, переползая с одной ступеньки эволюции на другую. Это конец. Было хорошо, даже прекрасно, но всему наступает предел. Я собрал вещички и тихонько ушел из дому. Я не хочу быть поэтом с головой, вечно торчащей в облаках. Я просил жену написать, когда Ранана достигнет зрелости. А пока я приземляюсь.

Существенное улучшение средств коммуникации

Однажды сидим мы себе в нашем жилище, читая приложения к газетам, и вдруг слышим звонок снаружи, и женушка тут же вскакивает и быстрыми шагами подходит ко мне:

— Эфраим, открой дверь!

На пороге топчутся Гроссы. Дов и Люси. Симпатичная пара среднего возраста, но в домашних туфлях. Они представились и извинились за вторжение в столь поздний час:

— Мы живем напротив. Можно зайти на минутку?

— Пожалуйста…

Они прошли прямо в салон, обошли рояль и остановились в углу возле новой чайной тележки.

— Пожалуйста, — сказала Люси мужу победным тоном, — это не швейная машина!

— Ну и ладно! — ответил Дов сдавленным от гнева голосом. — Ты выиграла! Но во вторник я оказался прав — у них нет Британской энциклопедии…

— Я не говорила про энциклопедию, — обиделась Люси, — я говорила про словари и что они — жуткие снобы…

— Жаль, что мы не записали твои слова!

— В самом деле жаль!

Я увидел, что отношения между ними портятся, и предложил им сесть и разобраться во всем, как подобает взрослым людям. Дов снял свой плащ и остался в пижаме с голубыми полосками.

— Мы живем точно напротив, — объяснил он, указывая на большой дом на другой стороне улицы, — на втором этаже. У нас отличный полевой бинокль, мы купили его в Гонконге в прошлом году…

— Да, — ответил я, — японцы сейчас делают фантастические вещи.