Семейная кухня

Юля теперь работала на двоих и за двоих. Готовила не для себя, а для Асечки. А в нашем подъездном детском коллективе появился еще один член.

Пока родители были на смене или задерживалась на работе, за детьми присматривали те, кто был выходным.

– Сегодня ты обедаешь у тети Аллы, – объявляла мама.

Но завтра или послезавтра все дети собирались уже у нас на ужин.

Асечка тоже ходила за всеми хвостиком – нам было велено держать ее за руку, чтобы не потерялась.

Мы все были голодными, все время хотели есть, но все-таки позволяли себе капризы. Суп любили куриный, а рыбные котлеты ели, запивая морсом, потому что всухомятку терпеть их не могли.

Я до сих пор помню, как на ужин нас отправили к тете Алле. Она налепила вареников с картошкой и творогом. С творогом мы любили, но с картошкой никто не хотел есть. Хотя тетя Алла посыпала сахаром и те и другие.

– Так, быстро ешьте и не выковыривайте картошку! – пригрозила нам тетя Алла.

Мы похватали хлеб и начали обсуждать, как уговорить тетю Аллу не делать вареники с картошкой, а делать только с творогом или с замороженной вишней, как один раз, который все хорошо помнили, потому что это был настоящий праздник. Вкуснотища невероятная!

И только маленькая Асечка сидела за столом и тихонько руками брала вареник и отправляла его в рот. Она его даже не жевала, а сразу глотала. Через минуту ее тарелка была пустая.

– Еще хочешь? – спросил Гришка, сын тети Аллы.

Асечка кивнула.

Он расковырял все вареники, положил Асе только те, что были с творогом.

Ася молча, так же быстро и не жуя, как маленький удавчик, их заглотнула.

Мы все дружно начали накладывать свои вареники Асе. На шум пришла тетя Алла.

– Что за базар? – гаркнула она.

– Мам, – Гришка молча показал пальцем на Асю, – она и мою порцию съела.

Тетя Алла вдруг заплакала. Мы готовы были провалиться под стол от страха, потому что никогда не видели, чтобы она плакала.

Мы отдавали Асечке горбушку хлеба, лучшие куски, добавку. Но она никак не могла наесться и все время пыталась утащить что-нибудь с собой. Тайком.

– Ты попроси, тебе и так дадут, – уговаривал ее Гришка.

Но Ася смотрела, как волчонок, исподлобья, и продолжала воровать конфеты или хлеб.

Однажды моя мама привезла из командировки огромную плетеную корзину, собрала всех детей и торжественно открыла крышку. Корзина была доверху заполнена конфетами. Мы сначала онемели, а потом, расталкивая друг друга, кинулись загребать горстями. Чуть не подрались. Я получила от Гришки в глаз, но сдачи дать не успела.

– Все, стоп! – крикнул вдруг Гришка, самый старший из нас.

Мы послушно замерли.

– Асечка, иди набирай, – сказал он.

И только в этот момент мы увидели, что Ася сидит на стульчике и тихонько подвывает. Как кутенок. Скулит, но не плачет.

Мы сами отнесли корзину в квартиру к Юле. Ася не улыбалась, но подходила к каждому из детей и гладила по руке или по ноге.

– Что это? – ахнула Юля.

– Это Асе. – Гришка говорил торжественно, хотя ему, да и нам всем, было очень жалко конфет.

– Господи, дети! – Юля открывала рот и не могла вдохнуть воздуха.

– Пусть ест, – сказал Гришка.

На самом деле мы все еще целый месяц бегали к Юле, и та выдавала нам конфеты. Но корзина так и стояла под их кухонным столом, и родители, когда привозили сладкое, несли все к Юле – докладывали, чтобы Ася не заметила, что сладостей становится меньше.

Одна зима была совсем тяжелая. Что-то случилось с поставками продовольствия, и в город перестали завозить продукты. К тому же ударили морозы, самолеты летали нерегулярно, и каждую командировку ждали, как манны небесной, в прямом смысле слова. Моя мама каждый день стояла у плиты и варила луковый суп – лук лежал в подъезде в огромном мешке, который купили «на всех». Почему мама? Потому что только она могла сварить суп из ничего, и притом вкусный. Только она знала рецепт лукового супа и могла адаптировать его к реальной действительности. Первое время мама заговаривала нам, детям, зубы – рассказывала про то, что луковый суп едят французы, что от него все становятся красивыми и богатыми. Она сушила на противне к супу греночки-квадратики, разливала его по чашкам, а не по тарелкам и говорила без умолку. Но через неделю от лукового супа нас уже воротило. Только Ася доедала свою порцию до последней капельки. Но добавки не просила.

Тогда-то и случился тот памятный день. Мама, уговорив свое начальство, руководство аэродрома и летчиков, на вертолете отправилась в соседний город и вернулась с четырьмя пакетами замороженной вишни. И все. Она сдирала с кожей примерзшие варежки, плакала и ходила с грелкой между ног – цистит. Ее рвало от таблеток, качало от голода и бессилия.

Тогда-то тетя Алла и налепила вареников с вишней. На вареники ушел весь запах сахара всего подъезда. Тетя Наташа не хотела отдавать.

– Не дам. Я хоть шарлотку детям испеку, – говорила она.

– Что-то я яблони под окнами не вижу, – мрачно отвечала ей тетя Алла.