Семейная реликвия

Шок длился несколько мгновений, но за это время шустрая Ида успела куда-то юркнуть и затаиться, а Котя – запрыгнуть в свою комнату и дважды повернуть ключ в замке.

Там она присела на корточки, изо всех сил зажмурила глаза и заткнула пальцами уши. Ничего не видеть, ничего не слышать!

В этой позе она просидела довольно долго, а когда все же решилась открыть одно ухо и прислушалась, то оказалось, что в коридоре тихо.

Путаясь в одежде и не попадая в петли, она оделась и приоткрыла дверь.

Тишина и спокойствие, как будто ничего не было.

Мужик, наверное, ушел. А Ида? Смогла спастись или ее все же утащили?

Осторожно, на цыпочках, Котя пробралась в кухню и увидела красавицу, мирно курящую у окна, и Маврикия, уплетающего огромный бифштекс и запивающего его красным вином.

Котя немного постояла, ожидая, что Ида обернется и скажет хоть слово, например спасибо.

Но та продолжала стоять у окна, глядя на летящий снег.

Маврикий, который от нежданно свалившегося счастья говорить не мог, махнул ей рукой, продолжая энергично жевать. Присоединяйся, мол!

Котя показала ему большой палец и отправилась к себе.

Уж она-то точно ничего Иде говорить не станет.

Довольно на сегодня неприятностей.

Она даже не будет дожидаться возвращения Игната.

Вдруг они, неприятности, начнут валиться на нее с новой силой.

Лучше залезть в постель и накрыться с головой.

Сначала она так и сделала. Даже стала засыпать, но вдруг разозлилась. На себя.

А может, хватит прятаться? Все равно ведь вылезать придется.

Котя открыла глаза под одеялом и с минуту пялилась на белый в цветочек полог над головой.

Так, пожалуй, и просидишь всю жизнь в духоте и темноте.

В конце концов, она показала себя молодцом!

Котя выпростала из-под одеяла голову, положила руки сверху и закрыла глаза.

Так-то лучше.

Беспредел на российских дорогах и его последствия

Утро в доме Обуховского началось со сборов. Проходили они довольно нервно, потому что выяснилась крайне неприятная вещь: ночью в доме кто-то побывал.

Конечно, довольно поздно, иначе и хозяева, и гость к утру были бы во всеоружии. Но ночью, вернувшись с банкета, все были в таком состоянии, что смогли лишь добраться до кроватей, где благополучно отошли ко сну.

А утром обнаружились признаки недавнего пребывания в доме посторонних. Затем стало известно, что вечером на всей улице не было света, поэтому – хотя вся прислуга оставалась на своих местах и за домом пристально следила – сигнализация в кабинете хозяина не работала.

К счастью, сейф остался невскрытым, но и хозяин, и его гость догадались, зачем приходил неизвестный.

После этого события приняли ускоренный оборот. Мадам Обуховская была срочно отправлена в Петербург к родителям, у которых как раз гостили обе их дочери, а хозяин и Алымов занялись приготовлениями к отъезду.

Выезжать было решено не прямо к рейсу, а раньше, чтобы как можно скорее очутиться в бизнес-зале аэропорта, где пассажир и его груз окажутся в относительной безопасности.

Ехать было решено на машине соседа, к которому со слезной просьбой спешно отправился Обуховский. Тот с утра соображал плохо – повторить просьбу пришлось трижды, – но машину дал, попросив вернуть к обеду. Рассыпавшись в благодарностях, Обуховский перегонять машину к себе на участок не стал, а предупредил, что придет с вещами прямо в гараж. Сосед пожал плечами и пошел досыпать, а он, позвонив Алымову, велел тому незаметно перейти на соседский участок уже готовым к отъезду.

Распрощавшись с гостем, Обуховский тем же манером вернулся к себе, постоял на крылечке – пусть смотрят, кому интересно – и зашел в дом.

Казалось, сделано достаточно, чтобы Алымова в пути никто не побеспокоил.

Соседский автомобиль в самом деле не привлекал к себе внимания. Этих «Рено» на российских дорогах пруд пруди, поэтому Алымов был почти спокоен. Машину вел аккуратно, правил не нарушал и надеялся добраться до Пулкова часа за два.

После того как город остался позади, он даже расслабился немного и закурил.

И тут возле начавшейся вдоль дороги лесополосы его тормознул наряд дорожно-постовой службы. То, что в подобных случаях все решают деньги, Алымову было хорошо известно, поэтому он аккуратно съехал на обочину и стал ждать, приняв умеренно покаянный вид. Подошел дюжий детина и, представившись, попросил предъявить права и документы на машину.

– Командир, если я чего нарушил, то прошу прощения и предлагаю искупить свою вину, – начал Алымов привычный монолог и полез в карман.

Но детина повел себя не по-джентльменски: стал возмущаться, орать, полез в кобуру и стал требовать сатисфакции за попытку подкупа должностного лица. К такому Алымов готов не был, поэтому слегка растерялся и пропустил момент, когда утратил инициативу.