Семейная тайна

— А теперь разрешите мне, — сказал он. Встретил напряженный взгляд министра, но усилием воли взял себя в руки, начал говорить спокойно, даже суховато: — Мы любим повторять фразу, что государственный план закон…

— Это не фраза! — прервал его министр.

— Увы, — не согласился с ним Беловежский. — Часто — только фраза, и я это сейчас докажу… На протяжении последних нескольких лет привольскому заводу в конце года регулярно корректировался план.

— В сторону уменьшения?

— Да… Что и позволяло нам кое-как справляться с выполнением плана, не числиться в отстающих.

— Что же тут хорошего? Зря они вам шли навстречу, зря. Мы их за это накажем.

— Сейчас не за что, — сказал Беловежский. — В прошлом году мы впервые за много лет с такой просьбой в главк не обращались.

— Это правда, товарищ Трушин?

— Попробовали бы они обратиться!

— Отвечайте по существу. Обращались или не обращались?

— Нет.

— А план выполнили?

Трушин нехотя разжал губы:

— Выполнили.

Беловежский быстро произнес:

— Но если государственный план нельзя корректировать в конце года в сторону уменьшения, то также нельзя его изменять и в сторону увеличения… Без достаточных на то обстоятельств. Закон у нас, кажется, для всех один.

Уверенность, с которой говорил Беловежский, по-видимому, произвела на министра впечатление.

— Но ведь вам даны новые производственные площади, — сказал он.

— Нам никто ничего не давал. Нам удалось отвоевать старый трамвайный парк… Ни единицы оборудования, ни одной копейки денег, ни одного человека! И вот под этот каменный сарай товарищ Трушин спускает нам дополнительное задание.

— А зачем вам понадобился этот каменный сарай? — поинтересовался министр.

— В настоящее время для того, чтобы, не останавливая производства, за счет временной перебазировки отдельных участков, привести в порядок завод. Он построен в начале века, обветшал, я могу показать фотографии… — Беловежский потянулся к папке.

— Фотографии мы посмотрим потом. Вы сказали «в настоящее время». А в будущем?

— В будущем мы планируем разместить там экспериментально-конструкторскую базу для технического переустройства завода на основе прогрессивной технологии с использованием гибких производственных систем.

— Гибких производственных систем? — переспросил министр. — Я не ослышался? А мне докладывали, что вы на новую технику гонение устроили, АСУ прикрыли?

Беловежский быстро сказал:

— Не АСУ, она живет и здравствует… насколько это возможно при нынешнем состоянии производства. А вот отдел, который ее обслуживал, действительно подужали, нам люди для других целей нужны.

— Для каких же?

— Хотим добиться такого положения, чтобы технический прогресс на производстве превратился в единственное средство выполнения плана! — ответил Беловежский.

— Мы тоже этого хотим, — сказал министр. — Но как сделать? Вы там, в Привольске, реально представляете себе масштабы задач и размеры собственных возможностей? У вас есть серьезный план?

— Мы создали на заводе инициативную группу. Толковые ребята подобрались… Набросали проект технического перевооружения завода. Собираемся доработать с проектным институтом. А что касается новых технологий, но тут… — он запнулся, — есть еще белые пятна. Нам обещал помочь профессор Ярцев. Мы с институтом договор о содружестве заключили.

Беловежский оборвал свою речь и твердо сказал:

— После реконструкции будем с тем же количеством людей вдвое больше выпускать продукции.

— Вдвое? Вон куда махнули. А это реально товарищ Ярцев? Заводчане не преувеличивают? Что думает об этом наука?

Пока профессор Ярцев поднимался с места, чтобы ответить на вопрос министра, Хрупов успел выкрикнуть:

— Удвоим! При условии, если главк будет нам помогать, а не совать палки в колеса!

— Мы взялись! — раздался громкий уверенный голос Ярцева. Беловежский с радостным изумлением глядел на поднявшегося вдруг высокого осанистого седоволосого мужчину, о котором слышал от Хрупова.

— Раз взялись, Андрей Андреевич, так сделаете? — спросил министр.

— Конечно, сделаем, если не прикроют нашу фирму.

— «Эврику»? — выказывая знание подробностей, спросил министр.

— Так точно, Сергей Михайлович. Нас уже обвинили в газете.

— Не волнуйтесь… В случае чего возьмем вас на поруки.

— Покорно благодарю.

Он сел на место под смех зала.

— Замах у вас, товарищ Беловежский, бедовый. Посмотрим, какой будет удар… У вас все?

Роман Петрович поколебался: говорить или не говорить? Решил сказать.

— Год назад, когда меня назначили директором, я завел клеенчатую тетрадь. И вот месяц за месяцем, квартал за кварталом записываю в нее, какими могли бы быть показатели работы завода, если бы… — Он сделал паузу.

— Продолжайте. Если бы… — нетерпеливо произнес министр.

— …Если бы завод по собственной воле мог изменять структуру, штатное расписание, оклады, конечно, в пределах выделенного фонда, сам выбирал бы себе поставщиков…

— Все хотите сами. А к нам почему не обратитесь?

— Так ведь боязно: наши предложения по повышению производительности труда и качества продукции примете, а остальное останется как было.

В зале раздались голоса:

— Верно!