Семейная тайна

Они вышли. Дождь кончился. Ветер довольно скоро разогнал облака над деревней, погнал их в сторону леса. Ярцев спросил:

— Вы не знаете, что это шофер так странно на меня все время поглядывает?

— Его дед воевал под началом моего отца и погиб в этих краях. Он специально приехал из Москвы, чтобы разузнать что-нибудь о нем… отыскать могилу. Я познакомился с ним в поезде и пригласил к себе на работу.

— Фамилия?

— Коробов.

— Коробов!

…Рассказ профессора А. А. Ярцева:

— Когда решено было послать разведгруппу в сторону шоссе, чтобы наметить пути для отхода к своим, я тотчас же включил в нее вашего деда. Коробов был одним из лучших моих солдат. Кстати, ДШК с самолета снял и принес в расположение части именно он. В последнюю минуту в разведгруппу распоряжением майора был назначен его ординарец. Пренеприятнейший тип. Фамилии не помню, помню только, что он был огненно-рыжим. Ординарец утверждал, что они с Коробовым друзья, чуть ли не из одной деревни, и это, дескать, им поможет лучше выполнить задание.

Положение было тяжелое.

Ярцев помрачнел, призраки тех дней обступили его.

…Раненый майор Беловежский, сбитый с толку трагическими событиями последних дней, потерявший уверенность в самом себе и в успехе, предложил рассредоточиться на мелкие группы и по ночам, скрытно, по возможности неслышно, таясь от противника, просачиваться сквозь сжимающее их кольцо окружения. Ярцев открыто, при всех, выкрикнул со страстью и злостью, переполнявшими его и наконец нашедшими выход:

— Никогда не бегал по кустам, как заяц, и не буду!

В повышенных тонах Ярцев изложил свой план — собрать все силы в кулак и, избрав верное направление, ударить. Их должно волновать не собственное спасение, а уничтожение максимально большего числа фашистов.

Впоследствии, обращаясь мыслями к тому дню и своему тогдашнему поведению, Ярцев думал: изложи он свои мысли майору наедине, найди убедительные, не обидные для него слова, и вполне возможно, все повернулось бы по-другому. Однако они оба были тогда молоды и возбуждены. Майор не прислушался к доводам старшего лейтенанта. Единственное, на что согласился командир части, — это дождаться возвращения разведчиков и уже потом определить пути отхода.

Разведчиков не было два дня. А затем вернулся один ординарец.

Из его слов выходило, будто сам он действовал предприимчиво и смело, а старший по группе Коробов заробел, со страху выстрелил в гитлеровца, чем и сорвал выполнение задания — взять пленного. На обратном пути он вместе с мальчишкой-проводником подорвался на мине.

— Вот ваш Коробов! — сухо сказал майор.

— Я требую немедля выслать на шоссе людей для проверки обстоятельств боя! — сказал Ярцев.

— Нам некогда заниматься проверками, старший лейтенант, — оборвал его Беловежский. Про себя Ярцев не мог не признать справедливости его слов. Оставаться на месте было нельзя, обстановка могла ухудшиться каждую минуту. Ординарец майора принес гитлеровский офицерский планшет. В нем была карта.

Когда майор с картой в руках отправился в избу, Ярцев подошел к ординарцу. Сейчас он показался ему еще более неприятным, еще менее заслуживающим доверия, чем два дня назад, когда он вместе с Коробовым уходил в разведку. От Ярцева не могло укрыться, что при разговоре с ним ординарец нервничал, его прошибал пот, глаза бегали, в уголках губ вскипала пена.

— Говори правду, только правду, а не то… — Ярцев положил руку на пистолетную кобуру.

По телу ординарца прошла дрожь, он тоскливо поглядел в сторону избы, в которой только что скрылся расположенный к нему майор.

У Ярцева был свой план… Он хорошо знал солдата Коробова, его мужицкую основательность, сноровистость в любом деле, за какое бы он ни взялся. Эти исконные его качества были усилены внутренней строгой дисциплиной, которую он обрел еще до армии, в бытность свою милиционером. Положение сельского милиционера, как бы предоставленного самому себе (ближайшее начальство в районном центре), развило в нем чувство ответственности. Оно не раз проявлялось в его нелегкой солдатской службе, и, в частности, в той истории с самолетом, где Коробов действовал на свой страх и риск, но обдуманно и четко, Ярцев это признал.

Старший лейтенант не сомневался, что точно так же, хладнокровно, обдуманно и четко, Коробов вел себя в схватке на шоссе. Поэтому он не поверил ни одному слову ординарца. Сейчас ему важно было не столько уличить этого типа во лжи, сколько выяснить истинный характер полученных Коробовым разведданных, поскольку от них зависело, какое решение ими с майором будет принято — правильное или ошибочное.

Коробову как старшему в группе было поручено, по возможности не обнаруживая себя, выяснить местоположение гитлеровских войск, плотность их боевых порядков в районе шоссе. И однако он принял решение атаковать шедшую по дороге немецкую машину. Чем это было продиктовано?

— Отвечай быстро! — скомандовал Ярцев. — На протяжении какого времени велось наблюдение на шоссе?

У ординарца на переносице выступили зерна пота.

— У меня часов нет.

— А что на руке?

— Остановились. Видите, стекло треснуло…