Семейная трагедия

В это время с небольшим интервалом, одна за другой подъехали служебные машины из милиции и скорой медицинской помощи. Прибывшие сотрудники милиции все тщательно осмотрели, и составили протокол. Найдя в кармане покойной написанное ею письмо, милиционер прочитал его вслух и спросил: «Кто такой упоминающийся здесь Михаил Николаевич?» Тот хриплым голосом ответил: «Это я». Милиционер протянул ему письмо и сказал: «Тогда, значит, письмо адресовано вам. Возьмите его. Если вы будете хоронить Элеонору Исидоровну Капельникову, то поезжайте с нами. После того, как будет проведена медицинская экспертиза, мы отдадим тело покойной вам – для организации ее похорон. Об этом она вас попросила сама». Михаил Камышин взял письмо и про себя снова прочитал его. Прочитав, ухватился за голову и во весь голос закричал: «Это правда! Это я виноват в смерти этой женщины! Меня надо судить за это!»

Он протянул дрожащие руки к милиционеру и потребовал: «Оденьте мне наручники! Арестуйте меня! Я подлец!» Заявив так при всех присутствующих, Михаил снова заплакал. Милиционер подошел к нему и предложил успокоиться, сказав, что наручники надевают преступнику, которого осудил суд: «А вас пока еще не осудили. Не спешите объявлять себя виноватым. Потерпите до суда. А пока садитесь в нашу машину, а потом готовьтесь похоронить свою гражданскую жену». Михаил опустил протянутые руки, утвердительно кивнул головой и промолвил: «Поехали…» Они с милиционером направились в сторону служебной машины. Только что ругавшая Михаила старушка крикнула: «Стойте!» Те остановились. Заковыляв, опиравшаяся на тросточку пожилая женщина подошла к милиционеру и спросила: «Разве в письме Элеоноры есть просьба, чтобы Камышина судили? По-моему, она об этом не просит. Наоборот, в своем предсмертном письме даже признается, что сама во многом виновата, потому что вела непутевую жизнь. На самом деле это так и было. Я одна из свидетельниц этому. Поэтому не надо судить Михаила. Он и так уже получил свое наказание за то, что связался с этой блудницей. И она, повесившись, сама себя наказала за сотворенные ею грехи. И в письме признается, что ее обуял дьявол». Не дождавшись ответа от милиционера, старушка обратилась к Михаилу: «Я не оправдываю твои прежние действия, сосед, потому что они были глупыми и легкомысленными. Я только жалею тебя и не хочу, чтобы тебя судили. Если надо, то включай меня в число твоих свидетелей. Я и на суде расскажу всю правду о вашей совместной жизни. Тогда судьи поймут, что вы оба виноваты, так как вели греховный образ жизни. И за это сами себя наказали. Буду рада, если это поможет тебе, чтобы ты не сидел еще и в тюрьме. Хватит тебе и того наказания, которое ты получил от Бога. Но имей в виду: ни один свидетель не спасет тебя от суда Божьего!»

Михаил Камышин слушал горькие слова соседки, опустив голову. Когда она закончила говорить, он, соглашаясь, кивнул головой. И, помедлив, с признательностью добавил: «Вы правы. Мы на самом деле вели с Элеонорой непутевый образ жизни. И оба поплатились за это. Я развалил свою семью, а она повесилась. Это и есть наше самонаказание. Я согласен, что это Божья кара. Благодарю вас за объективность. Если мне нужны будут свидетели, то я учту ваше предложение». Тем временем работники скорой медицинской помощи забрали тело повесившейся женщины, погрузили его в автобус и повезли в морг. А Михаил Камышин вместе с милиционером сели в служебную машину и поехали в том же направлении.

Отметим, что в отношении Михаила Николаевича Камышина уголовное дело возбуждено не было. Потому что этого никто не потребовал. И судебно-медицинская экспертиза не нашла доказательств насильственной смерти. Значит, Элеонора Исидоровна Капельникова добровольно ушла из жизни. Тем более, что сама написала об этом в своем в предсмертном письме. А против мужа она лишь высказала обиду, что он не приютил ее в самый тяжелый момент ее жизни.

Михаил похоронил свою гражданскую жену, выполнив ее последнюю просьбу. Но к себе домой тело покойной не заносил. Заказал гроб. Заплатил работникам морга, чтобы они ее одели в одежду, которая была в том узелке, который она в последнее время носила с собой. Заплатил людям, которые выкопали ей могилу вне кладбища, потому что по православным канонам людей, покончивших жизнь самоубийством, не положено отпевать в церкви и хоронить в кладбищенской ограде. За гробом он шел один, потому что у Элеоноры больше не оказалось ни родственников, ни друзей. Когда гроб с ее телом был предан земле, он перекрестил могилу и мысленно пожелал своей бывшей любовнице Царствия Небесного. Но когда вспомнил, что в письме она признавалась, что еще на земле ее душу взял дьявол, то в очередной раз заплакал. Потому что не знал, что ожидает его самого.