Семейное дело

— Не вражины ли пробираются?

— Поглядим…

Оба притихли, не шевелясь, и так лежали примерно с минуту, попеременно прикладываясь к оптике, пока, наконец, не обнаружилась пробирающаяся тайной лесной тропой фигура в коротком драповом пальто и драной меховой шапке. Путник то ли заплутал, то ли просто устал и теперь шатался, то и дело хватаясь за стволы осин и ёлок. Кругом шумел смешанный лес, густой, непроходимый, страшный для чужаков, но по-своему уютный для своих — бойцов партизанского отряда «Мститель».

Гнат наклонился к карабину и прицелился.

— Стой, кто идёт? — чуть приподнявшись, грозно спросил напарник.

— Москва! — Путник остановился и махнул рукой.

Парни переглянулись — пароль был назван правильно. Переглянулись и тут же отозвались:

— Калуга!

И, едва незнакомец, проваливаясь по колено в снег, подошёл ближе, радостно замахали шапками:

— Ха, Матвейка! А мы тя и не узнали, ага! Пальтишко-то великовато.

— Уж какое есть, — важно здороваясь с парнями за руку, буркнул путник, совсем ещё юный парнишка лет пятнадцати-шестнадцати.

— Мы тебя позжей ждали!

— А я — вот он. — Подросток зябко поёжился. — Ведите меня к командиру.

Юный партизанский связной Матвей Столяров с началом оккупации поступил учеником в сапожную мастерскую некоего господина Чеширского, бывшего сотрудника наркомвнузема, вышедшего в конце тридцатых на пенсию. Прикрылся, так сказать, подлецом, поскольку Чеширский новую власть приветствовал, лично выдал нескольких оставшихся в городе коммунистов, и немцы считали его абсолютно благонадёжным. И счёт этот, гамбургский, распространялся и на работников Чеширского, что было весьма удобно для связного: Матвей с лёгкостью преодолевал кордоны и постоянно вертелся вокруг оккупантов, выведывая и высматривая всё, что могло заинтересовать партизан.

И так мстил за отца, погибшего в самом начале войны в далёкой Белоруссии.

— Шишка новая к фашистам приехала, со спецгруппой из какой-то «Анвер…», «Анер…». — Парнишка сбился.

— «Аненербе»? — помог Ветров, командир отряда.

— Точно! — Матвей улыбнулся и хлебнул горячего чая из железной кружки. Основной доклад он закончил и теперь делился слухами и сплетнями. — Я слышал, как Чеширский о нём говорил с полицаем Близнюком.

— Что именно говорил? — Появление важной шишки Ветров не мог оставить без внимания. — Подробности есть?

— Говорил, что эсэсовец новый, штарн… шран…

— Штандартенфюрер?