Семейное дело

— Я верну тебя, отец, — прошептал Пётр, глядя на чернеющий в ночи силуэт старой церкви. — Верну!

Смерть графини не должна была вызвать никаких последствий, но вызвала. Судя по всему, постарался носатый Раджит Кумар, промышлявший в уезде поставками продуктов и прочими спекуляциями.

То ли проклятый шас испугался присутствия масана, то ли действительно был дружен с фатой Юлией и возмутился её убийством, но факт остаётся фактом — Кумар сообщил в Тёмный Двор о появлении в Озёрске мятежных масанов, и в город нагрянули гарки. В смысле — один гарка. Один-единственный. Но этого было более чем достаточно, поскольку связываться с посланцем Сантьяги Пётр не собирался и не связался бы, даже имея в подчинении десяток вампиров.

Пришлось уносить ноги и не приближаться к усадьбе долгих два десятка лет.

Но теперь всё изменилось: шас благоразумно уехал из зоны боевых действий, Великим Домам стало не до исследований фаты Юлии, и усадьба оказалась в полном распоряжении Петра, сумевшего заслужить доверие руководства «Аненербе». Не случайно, конечно же, — были в организации и челы-колдуны, знающие о Тайном Городе, и другие мятежные масаны, они и помогли Петру легализоваться на этот раз. И они же посодействовали командировке в русскую глушь.

— Я верну тебя, отец, — повторил Бруджа, останавливаясь в самом центре главной озёрской площади. — Верну!

* * *

— Ну и что мне теперь с вами делать? А, мальчики? — Иногда Лере хватало только мыслей — она беззвучно разговаривала сама с собой, не требуя большего. Но иногда, когда отсутствовали чужие уши, а поднятая тема задевала очень и очень сильно, девушка «включала» голос, излагая мысли вслух, а иногда даже разыгрывая диалоги. — Чего молчите? Чего друг на друга волками смотрите?

Обращалась Лера не «в никуда», а к карандашным портретам своих ухажёров, к готовому Ройкину и Чикильдееву, физиономию которого девушка продолжала править во время разговора. Ухажёры получились замечательно, как живые, да и как могло быть иначе — талант есть талант. И это несмотря на то что Лера портреты недолюбливала, отдавала предпочтение пейзажам, но писала лица великолепно, обладая уникальным умением ухватить не внешность, а душу, отчего портреты «дышали» жизнью — в этом она ни капельки Анисима не обманула.

— Итак, что я могу сказать о вас? Вот вы, господин Ройкин…

На губах — лёгкая улыбка, потому что о Диме можно было многое сказать. Ройкин оказался изобретательным и неутомимым в постели, остроумным собеседником и… и, наверное, на этом всё. В смысле — всё хорошее. Потому что полицейская служба съедала у Димы слишком много времени, которое он мог бы потратить на любимую. Как любая женщина, Лера считала, что заслуживает всего времени своего мужчины, — а кроме того, в серьёзных вопросах Ройкин оказался достаточно скрытен, и девушка часто ловила себя на мысли, что он о многом недоговаривает. В общем, по всему выходило, что Дима с ней просто развлекается, наслаждаясь ролью донжуана, ухитрившегося «закадрить» вторую по красоте девушку Озёрска.

Что же касается Анисима, то с ним… С ним тоже не всё просто.

— Самый завидный жених области… — Лера закончила портрет, отложила карандаш и несколько секунд с улыбкой смотрела на лицо Чикильдеева. — Это говорит о многом.

Она не ожидала, что старший сын и наследник Андрея Чикильдеева, человека, мягко говоря, неоднозначного, окажется образованным, воспитанным и думающим.

И романтичным.

И не потащит её сразу в койку.

Всё-таки стереотипы изрядно мешают жить.

— Ты действительно такой хороший или играешь со мной?