Семейное дело

– Не стану оспаривать ваше право излагать свои мысли таким образом. Сам я, разумеется, выразился бы иначе. Я мог бы сказать, что исходно вину за его смерть следует возлагать на комбинацию генов при рождении этого человека, но тем самым мы приблизились бы к отрицанию свободы воли, а подобного я себе не позволю. Если вам приятно думать, что это я его убил, как угодно, спорить не буду. В конце концов, вы десять дней трудились не покладая рук и заслуживаете награды.

– Награды? Вы прохвост, Вулф! – Инспектор поднялся. – Будьте уверены, я все обдумаю. – Он схватил пальто с кресла, оделся и замер на миг у стола Вулфа. – Я иду домой и попробую хоть немного поспать. Думаю, у вас-то никогда проблем со сном не было – ни в эти десять дней, ни вообще. Откуда вам знать, что такое бессонница?

Кремер повернулся, посмотрел на глобус – и крутанул тот с такой силой, что глобус продолжал вертеться, даже когда инспектор вышел в прихожую. Когда до нас донесся стук закрывшейся двери, Вулф попросил:

– Арчи, будь добр, принеси бренди. И два стакана. Если Фриц еще не лег, возьми его с собой и лишний стакан прихвати. Надо обеспечить себе здоровый сон.

Горький конец

Старый особняк из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице Нью-Йорка, расположенный недалеко от Гудзона и служивший Ниро Вулфу одновременно жилищем и офисом, посетила беда. Она заползла во все щели и поселилась в каждом углу, так что спастись от нее было негде.

Фрица Бреннера свалил грипп.

Случись заболеть Теодору Хорстману, нянчившему в оранжерее под крышей три тысячи орхидей, это еще можно было вынести, хотя хлопот и не оберешься. Подцепи заразу я, Арчи Гудвин, секретарь, телохранитель, извечная заноза и козел отпущения, Вулф бы побрюзжал и покапризничал немного больше обычного – и все. Фриц же был поваром, причем настолько выдающимся, что сам Марко Вукчич, владелец знаменитого ресторана «Рустерман», однажды предложил за него совершенно баснословную сумму, а в ответ услышал категорическое «нет» как от Вулфа, так и от самого Фрица.

В тот ноябрьский вторник Фриц не появлялся на кухне вот уже третий день кряду, и последствия грозили обернуться катастрофой. Я опущу некоторые душераздирающие подробности, например отчаянную воскресную битву Вулфа с двумя утятами, закончившуюся его полным посрамлением, и перейду сразу к главному.

Итак, вторник, время ланча. Мы с Вулфом сидим за столом. Я уписываю за обе щеки консервированные бобы, банку которых приобрел в деликатесной лавке. Мрачный как туча Вулф, широкая физиономия которого за последние дни непривычно вытянулась, угрюмо зачерпнул нечто ложкой из только что открытой маленькой стеклянной баночки, аккуратно нанес это нечто на ломоть хлеба, откусил и принялся жевать. В следующую секунду с пугающей неожиданностью, как гром среди ясного неба, прогрохотал взрыв, словно разорвался десятидюймовый снаряд. Я со свойственным мне проворством выпустил сэндвич и прикрыл лицо руками, но – поздно. Комочки пищи и мелкие кусочки намазанного хлеба изрешетили меня, словно шрапнель.

Я бросил на Вулфа испепеляющий взгляд, потом взял салфетку и извлек из уголка глаза какую-то клейкую дрянь.

– Если вы надеетесь, что вам это сойдет с рук, – начал я голосом, звенящим от справедливого гнева, – то вы жестоко…

Завершить тираду мне не удалось. Багровый от злости, Вулф вскочил на ноги и загромыхал по направлению к кухне. Я остался сидеть за столом. Вытираясь, я все время прислушивался, как Вулф плюется и срыгивает в кухонную раковину, затем взял злополучную баночку, заглянул внутрь, а потом принюхался. Внимательно изучил этикетку. Все четко и лаконично:

ЛАКОМСТВА ОТ ТИНГЛИ

с 1881 г.

Лучший печеночный паштет № 3

Я все еще принюхивался, когда появился Вулф, державший в руках поднос с тремя бутылками пива, изрядным куском сыра и роллом из салями.

– Последнему, кто меня оплевал, – вскользь заметил я, – я всадил в брюхо три пули.

– Пф! – холодно фыркнул Вулф.

– Он хотя бы старался выразить свои чувства, – не унимался я, – тогда как вы только юродствуете, пытаясь доказать всему миру, что являетесь непревзойденным гурманом…

– Замолчи! – буркнул Вулф. – Ты его пробовал?

– Нет.

– Попробуй. Он напичкан ядом.

Я с подозрением уставился на Вулфа. Десять к одному, что он водит меня за нос, но, с другой стороны, Нью-Йорк и вправду кишит личностями, которые спят и видят, как Вулф сыграет в ящик. Некоторые из них уже пытались ускорить его кончину. Я взял ложку, поковырялся в банке, извлек кусочек паштета величиной с горошину и положил в рот. В следующий миг я поспешно, но не теряя достоинства, сплюнул на салфетку, прошагал на кухню, тщательно прополоскал рот, вернулся в столовую и принялся жевать маринованный огурец с укропом. Когда с помощью огурца мне удалось утихомирить сумятицу моих вкусовых рецепторов, я снова потянулся к баночке и принюхался.