Семейные обязательства

— В полном! — воскликнула хозяйка Лунного замка и рассмеялась от счастья и восторга. Она была не просто Элизой Румянцевой-Луниной. Она была этой землей, серыми камнями стен, быстрой речкой, спускающейся с гор, лесом и полями…

Кто-то сильно тряс ее за плечи. Элиза с трудом сфокусировала взгляд и увидела прямо перед собой озадаченного Эрика. На глаза навернулись слезы, она сморгнула их и опустила руки.

Оказывается, все это время она стояла, как будто обнимая окрестности.

Эрик продолжал держать ее.

— Все в порядке, — как можно спокойнее сказала ему Элиза и осторожно освободилась. — Все. В. Порядке. Не надо меня трясти, я не пыльный коврик.

— Извините, — Эрик отступил на шаг, — но с вами творилось что-то странное.

— Да, конечно, — невпопад ответила Элиза. Покрутила в пальцах и протянула Насте крупную бусину — артефакт. — Вот, возьми, пригодится.

Настя взяла ее, недоуменно подняв бровь.

— Что это?

— Регенератор. Лечилка. Надо охранителя на ноги поставить, займись, пожалуйста. А теперь — не мешайте мне!

Виноградники. Открытый склон, залитый серебристым светом луны, длинные ряды кустов на деревянных решетках, холодная слякоть…

Из трубы на крыше дощатого барака для сезонных рабочих идет почти незаметная струйка дыма. Ночной весенний ветер уносит ее обрывки, если не присматриваться — и не заметишь. В маленьком окошке ни проблеска, оно плотно занавешено одеялом. В бараке кто-то ходит.

Плотный мужчина лет пятидесяти достал из чемоданчика лист бумаги, поджег его, проследил за обгоревшим краем, затоптал огонь, смял обрывок и кинул в почти прогоревшую печь, на остывшие угли в углу. Привычным жестом поправил сверкнувший на пальце перстень, подхватил небольшой дорожный мешок и шагнул к двери. На столе остались пустые кружки и обломанная половина краюхи хлеба. В углу — два похожих вещмешка.

Он не торопился. Цепко осмотрел оставленную комнату и только после этого вышел из барака.

Осторожно, чтобы не скрипнула, прикрыл дверь и заложил щеколду.

Элиза попыталась схватить его, как недавнего стрелка, но не сумела даже мазнуть пальцами по воротнику. Этот человек был ей недоступен. Он был чужим, настолько чужим, что хозяйка замка и Лунных земель не могла ничего с ним сделать. Он просто шел мимо, не дав ей ни малейшего шанса. Может быть, если бы у нее было побольше сил…

Или дело в том, что он — рукоположенный священник и охранитель, и магией его не достать?

Когда он вышел за пределы виноградников и покинул ее владения, Элиза только вздохнула, зло и невнятно зашипела сквозь зубы и вернулась во двор замка.

Эрик стоял рядом и с тревогой смотрел на нее. Элиза с трудом сфокусировала взгляд на лице. Она пристально рассматривала небольшую родинку на виске, едва заметную под короткими волосами с пробивающейся ранней сединой. Взглянуть в его глаза она почему-то не решалась.

Вдали раздался тихий треск.

— Снова гроза? — тихо спросила Элиза.

— Не гроза, — покачал головой Эрик, глядя на что-то за ее спиной.

Треск стремительно нарастал, послышались глухие удары. Элиза начала оборачиваться, но не успела. Эрик схватил ее за руку и швырнул к стене жилой башни.

Элиза больно ударилась плечом, сдавлено охнула и задохнулась, уткнувшись лицом ему в грудь, куда-то под ключицу. Охранник прижимал ее к каменной кладке, выступающий край камня впивался ей под лопатку, она барахталась, пытаясь ухватить глоток воздуха.

От его куртки пахло потом, пылью и дымом.

Эрик чуть качнулся от удара в спину, но устоял. Элиза смогла вывернуться, взглянула за него и тут же спряталась обратно.

Охранник уперся ладонями в стену, защищая ее своим телом, а за ним южная башня разламывалась на куски и оседала сама в себя. Замок стонал от боли, трещали перекрытия, по стенам стучали камни. Один разбился в нескольких сантиметрах от головы Элизы, брызнул твердой крошкой, оставив на ее щеке глубокую царапину.

Эрик негромко зашипел. Тяжелый обломок стены подкатился к нему и придавил ступню. Теперь он стоял на одной ноге, опираясь на стену. По лицу стекала кровь из нескольких глубоких царапин от острых осколков, волосы поседели от пыли, но он продолжал держаться, защищая Элизу от каменного дождя.

Ветхая южная башня становилась развалинами, курганом над памятью о прежнем величии замка. Элиза чувствовала это всем телом. Как будто не закрепленные строительным раствором гранитные блоки перемалывались сейчас в фарш, а она, Элиза Лунина, хоронила что-то в своей душе. Как будто из ее тела нож цирюльника вырезал нарыв, как будто она отбрасывала часть себя, бесконечно пропитанную болью и ужасом…

Элиза вцепилась в Эрика и что-то кричала, за грохотом рухнувшей части замка сама не слыша свой голос. В рассветное небо поднималось громадное облако пыли.

Следом за башней зашаталась примыкающая к ней галерея. По стене между узких окон пошла трещина — младшая сестра той, с которой все началось.