Семейные обязательства

Никак не рад был урядник надобности таскаться на холодном ветру, осматривая развалины.

Свидетелей нет, одни потерпевшие да трупы подозреваемых. К жителям замка никаких претензий, они себя защищали. Молоденькая барыня, вона, совсем испужалась. Голосок слабенький, тихонький, ручки ободранные трясутся — какой с нее спрос? Головорезы еёйные хозяйку обороняли, охранитель помогал. Да только мало этого! Как прознают в управе, какие тут дела творятся — тут же спросят. Что за разбойники объявились? Зачем на барыню нападали? Точно всех ее охрана перебила, али кто-то еще тут по окрестностям гасает? Почему не уследили?

А кого спрашивать станут? Его, урядника, и станут. Полный мрак и безысходность.

Урядник был готов расследовать кражу коров, порчу посевов и прочие деревенские дела. Разнять драчунов, угомонить домашнего дебошира, разобраться, кто и за какие грехи Севку лопатой за околицей приложил — тут сельский стражник был на высоте. Но с разбойниками, которые, может быть, и не совсем разбойники, разбираться… Если хочешь спокойной жизни — держись подальше. Тут даже тела не осмотреть — завалило трупы рухнувшей башней.

Поэтому, когда урядник углядел приближающихся к замку всадников в цветах императорской гвардии, он счастливо вздохнул, вытер пот со лба и поспешил их встречать. Опытный служака всерьез рассчитывал на то, что его отправят восвояси, и со сложностями станет разбираться кто-то другой.

После бессонной ночи мир вокруг Элизы был прозрачным, звонким и пустым. Другие люди казались тонкими мазками краски на листе бумаги. Ей хотелось подумать, разобраться — что же случилось? Почему она вдруг стала всем сразу — замком, землей, виноградниками? Почему обрушение башни было чем-то правильным и необходимым? Что вообще происходит — с миром, с судьбой, с ней самой?

Не было ответа.

Зато Герда, живая и здоровая, лежала на коленях хозяйки и громко мурлыкала.

Элиза почти задремала в мягком кресле, но стук копыт по брусчатке замкового двора, ржанье лошадей и голоса помешали ей. Она осторожно переложила в кресло спящую кошку и пошла вниз — встречать очередных гостей.

Это уже было в ее жизни, когда-то очень давно. Гвардейцы по всему дому, подтянутый кавалергард, запах кожи, пороха и конского пота. Но теперь ей было совсем не страшно.

Георг фон Раух вежливо поклонился хозяйке Лунного замка и попросил провести его к отцу Георгию. Охранитель так и лежал на кушетке в гостиной, крутил в руках разряженную бусину артефакта и читал книгу из замковой библиотеки. Фолиант был напечатан лет сто назад, еще без магии, и грамматика с тех пор изменилась, но охранитель явно был увлечен интригой.

Короны на столе в гостиной больше не было.

— Здравствуйте, Ваше Преосвященство, — наклонил голову фон Раух.

— И вам здравствуйте, господин кавалергард. Простите, не встаю, здоровье не позволяет.

— Ничего страшного, — светски улыбнулся фон Раух. — Особы высшего духовного звания могут сидеть и при императоре. — И почти без перехода, сочтя светский ритуал законченным, кавалергард несколько раз негромко хлопнул в ладоши. — Браво, Жар-Птица. Примите моё искреннее восхищение. Как вы нас сделали!

На Элизу никто из них не смотрел. Она присела в кресло и приготовилась слушать, не мешая беседе, но на странном слове кавалергарда непроизвольно ахнула.

— Елизавета Павловна, вы же участвовали во всех событиях, — неверно истолковал ее возглас фон Раух. — Вы не согласны с тем, что Провинциал-Охранитель Гетенхельмский достоин восторгов, наград и аплодисментов? Он, как минимум, раскрыл заговор и предотвратил войну.

— Мне очень помогли Елизавета Павловна и ее охранники, — сказал охранитель.

— Несомненно, все получат награды по заслугам, — кивнул фон Раух. — Кстати, а где доблестная охрана?

— Я их рассчитала, — как о чем-то неважном, сказала Элиза. — Они уехали утром. Анастасия не завершила лечение, ей было необходимо срочно вернуться в Гнездовск, к магу. А что?

— Жаль, не смогу поблагодарить их лично. Ну да пусть их, здоровье, — он подпустил нотку иронии в голос, — превыше всего. А пока — вот, почитайте. Лучше вслух.

Кавалергард протянул отцу Георгию свежую газету.

— «Император почтил память своего отца, принца Ульриха, в монашестве — инока Варфоломея, основанием храма и монастыря на месте пУстыни…» — Отец Георгий поднял изумленные глаза на кавалергарда. — Отца? Принц Ульрих жив, сидит здесь, в подвале, обрушение башни ему не повредило…

— А вот об этом — забудьте, — жестко приказал кавалергард. — Отец императора умер почтенным отшельником-пустынником. Никаких магов, Казимир просто слегка похож, а кто будет говорить, что принц Ульрих — это он, тот дурак и верит глупым слухам.

— И повинен казни за оскорбление короны? — мрачно спросила Элиза.

— Ни в коем случае, — хохотнул кавалергард. — Мы же не хотим подтверждать сплетни. Нет, такой простофиля будет повинен только в глупости. Все же знают об иноке Варфоломее, вот, в газетах о нем написано, на могиле церковь заложили…

— Значит, пока я в Гнездовске ловил Казимира… — с угрозой начал отец Георгий.