Семейные обязательства

— О принцах. Бельский не при чем, несмотря на проявившееся благословение. Кстати, любопытный момент, его ближайший коронованный предок — прадед. Либо у нас очередной бастард, либо кровь Мстислава проявилась через пару поколений. Но это сейчас не важно. За Бельским присматривают с прошлого лета, никаких контактов с церковниками у него не было. Не годится бывший Кентавр Гарца в кандидаты на имперский трон при протекции жадных до власти иерархов. Он сейчас вообще мало на что годится… Тогда кто?

Отец Георгий молчал.

Фон Раух преувеличенно-тяжело вздохнул.

— Вы всерьез считаете, что я кинусь отрывать голову благословленному?

— Я вас боюсь, — спокойно сообщил охранитель. — Поджилки трясутся. И глупею сразу же, как вас вижу. Оставьте старика.

Вечером, когда Казимир (теперь — навсегда Казимир) ускакал на дареном жеребце, гвардейцы разместились кто в палатках у стен замка, а кто в деревне, а отец Георгий наконец-то забылся беспокойным сном, Элиза отправилась искать Герду. Кошка часто куда-то забиралась, но теперь, когда ползамка лежало в руинах, Элизе не хотелось надолго выпускать ее из поля зрения.

Она привычно обошла самые любимые кошкой закоулки, но обнаружила в своей постели. Пятнистая тонколапая кошечка уютно устроилась в компании со смутно знакомым большим черно-белым котом. Они лежали неподалеку друг от друга на шерстяном покрывале и выглядели очень мирно. Кот повернул голову к Элизе, зевнул, потянулся и снова свернулся клубком. Блеснул серебристый ошейник — аксельбант.

Элиза погладила обоих и спустилась вниз.

Пора было поговорить с… отцом?

Кавалергард стоял у развалин стены. В лунном свете его лицо казалось мертвенно-бледным, как будто вылепленным из серого воска. Элиза стояла неподалеку и не решалась подойти ближе, заговорить, спросить…

— Это были, наверное, самые безумные недели в моей жизни, — негромко сказал фон Раух, так и не обернувшись к Элизе. — Нужно было тайно доставить Ульриха за перевал и как-то там устроить. Елизавета занималась организационными вопросами и деньгами, я был охранником… Не знаю, что на нее нашло. Может быть, действительно вспышка, как она говорила? Или блестящей фрейлине стало скучно в дороге? Или, может быть, хотелось позлить вечно ноющего Ульриха? Я не знаю, — повторил он. — Скорее всего, все вместе. Мы спокойно доехали до Гнездовска, мне нужно было возвращаться в Империю, а она осталась завершить дела. А потом было известие о смерти. Не буду врать, что обезумел от горя, скорее это было недоумение — как так? Такая молодая, полная жизни, сил… И гроб. У меня мысли не возникло, что есть ребенок, я был уверен, что бесплоден. Елена Лунина на похоронах была с огромным накладным животом, а через пару дней они с мужем объявили о рождении дочери. Никому и в голову не пришло, что ты — дочь Елизаветы. И… моя. Я понял, только когда ты лихо телепортировалась в ратуше. Надо сказать, это стало большим сюрпризом.

— Я… что?! — почти крикнула Элиза.

— Телепортировалась. А потом остановила кровь из отрубленной руки Павла Лунина. Впечатляюще выглядело, мне стоило большого труда не дать охранителю в тебя вцепиться.

— Так я могу все это… Не только в своем замке?

— О как, — фон Раух наконец-то повернулся к ней. — Так ты не в курсе? Я-то, старый дурак, был уверен, что ты давно и сознательно пользуешься унаследованными от меня талантами.

— Н-нет. Это проявилось только здесь, в бывшем Серебряном царстве. На моей земле.

— Да ладно, — хмыкнул фон Раух. — А кто мне чуть затылок не прожег от большой ненависти? Кого пришлось опоить, чтобы без помех изобразить умирающего из твоего Пьера? Кто потом на похоронах чуть ли не в голос орал, что в гробу не он? Хорошо хоть, сумели списать на горе юной вдовы… — он загибал пальцы и улыбался каждому описанному случаю. — Кто по глупости поймал проклятие, но получил вместо кирпича на голову всего лишь бессонницу, да и от той быстро избавился? У чьей кошки сломанная лапка заросла намного быстрее, чем у обычного животного? А на кошек магия, вообще-то, не действует, они сами — во многом колдовство. И это только то, о чем я знаю, наверняка есть еще примеры.

Он всмотрелся в лицо Элизы и покачал головой.

— Да-а, ты и правда не знала. Извини. Ты видишь магию и можешь перенаправлять ее потоки по своему желанию. У тебя нет своей силы, зато, если рядом есть хоть что-то магическое, ты можешь творить с ним, что хочешь. Удобная штука, если, конечно, уметь пользоваться.

— У меня… столько вопросов. Не знаю даже, с какого начать, — ошеломленно пролепетала Элиза. — Отец Георгий сказал, что я — не совсем человек. Значит, вы… Ты…