Семейные обязательства

Григорий назвал себя господином Луниным, снес Серебряный дом, очень удачно расположенный на скале в предгорьях, и построил на его месте замок.

Следующие пару веков род Луниных рос, богател и расширял свои владения. Через две сотни лет после смерти Мстислава Империя только называлась Империей, а по сути была лоскутным одеялом из дворянских вотчин. Владетельные господа воевали между собой, не слишком оглядываясь на Гетенхельм. В те лихие времена Лунины не только сумели отбиться от излишне воинственных соседей, но и заполучили еще несколько поместий (в том числе и вспомнив заветы предка-разбойника).

Примерно тогда Лунный замок перестал быть основной резиденцией рода. Появились земли и побогаче, и удачнее расположенные, и (как шепотом говорили в семье) без чертовщины с наследством Серебряного царства. Впрочем, чертовщины в бывшем Тридевятом государстве хватало почти везде, но захолустье у Гнездовского перевала все равно сильно проигрывало богатым имениям на судоходном Райсе.

Спустя еще век император Герман, прапрадед Александра, решил восстановить единое государство. Лунины поддержали его с самого начала.

После недолгой, но кровавой войны с дворянской вольницей Герман из «первого среди равных» стал настоящим Императором. Противники централизованной власти сложили головы — кто в бою, кто на плахе. Союзники императора получили почет, уважение, богатство и другие проявления монаршей благодарности. Как ни странно, благодарность была настоящая, а не как частенько случается у сильных мира сего — «радуйтесь, что сами живы остались».

Так Лунины окончательно обосновались в Гетенхельме.

Древний Лунный замок понемногу разрушался, виноградники давали все меньше урожая, но хозяев это не слишком волновало. Владение хранили, как доспех предка в гостиной — пользы никакой, зато красиво и престижно.

Элиза не слишком хорошо разбиралась в ценах на замки и землю. Зато прекрасно знала, какая организация ведает продажей конфискованных поместий, и располагалась она не так уж и далеко. Имперская канцелярия, отдел земельного управления.

Через пару часов Элиза уже держала в руках листок бумаги с описью территорий возле Лунного замка (аварийная постройка, скудный виноградник, поля и лесные угодья в предгорьях). Содержания Элизы хватало разве что на покупку винного погреба, на все поместье пришлось бы копить лет тридцать.

Есть еще один вариант, где достать деньги. Безумная авантюра, но почему нет?

В случае неудачи она всего лишь развлечет себя поездкой в Гнездовск. Но если получится вступить в наследство покойной тетушки (матери?) она сможет купить и замок, и дом в столице, и перестроить свои владения так, как захочется.

А еще — ведь можно помечтать! — она, возможно, что-то узнает об отце.

Вернулся лакей.

— К вам господа Румянцевы, Густав Карлович и Ангелина Васильевна, — сообщил он. — Ждут в малой гостиной.

В голосе слуги угадывалось глубокой почтение к родственникам покойного хозяина. Или, может быть, Элизе показалось?

В любом случае, это было чудовищным нарушением этикета. Да, они члены семьи, но Элизе даже не дали шанса отказать. Как будто это Румянцевы владельцы дома, а она, вдова — приживалка, бедная родственница, которую не выгнали из милости.

Элиза подняла глаза на слугу и мрачно на него посмотрела. Она молчала, не шевелилась и только усмехнулась уголками губ.

Лакей полминуты сохранял профессиональную бесстрастность, потом вильнул взглядом, поклонился и вышел.

Элиза встала, взяла на руки Герду. Поднялась в свою комнату, бросила в сумочку фамильные драгоценности Луниных из своего приданого — получилось тяжеловато, но ремешок выдержит, а остальное неважно. Сложила туда же все документы и бумагу о таинственных деньгах, своем возможном наследстве.

Прощаться Элиза ни с кем не стала.

* * *

Трактир «Ларец», что располагался в полуподвале доходного дома недалеко от военного порта, был чем-то средним между пивным рестораном и грязным кабаком. Он не дотягивал до солидного заведения, но и в полный угар не скатился. Флотские офицеры, уходя в увольнительные с пришвартованных в Гетенхельмской гавани кораблей, «Ларцом» традиционно брезговали, предпочитая «Резвую свинью» или пафосный «Железный якорь». Личности попроще, из тех, что после пары кружек готов превратиться в пьяную матросню, опасались хмурых вышибал.

Здесь были рады приличным господам, ценящим настоящие гётские сосиски пятнадцати видов и свежайшее пиво на любой вкус, а не крахмальные скатерти и предупредительных официантов.

Элиза, конечно, ничего об этом не знала. Она стояла перед входом, почесывала Герду за ухом и разглядывала вывеску. На фигурно выпиленной доске была очень правдоподобно изображен резной сундук, из которого вылезала парочка румяных мужиков, салютующих гостям пивными кружками и колбасой. На лихо заломленной шапке правого мужика сидел жирный голубь.

Элиза вздохнула, передернула плечами и спустилась по короткой лесенке к двери в заведение.

В большом зале с низким потолком на удивление приятно пахло жареным мясом с травами.