Семейные ценности (СИ)

Каждый плавный толчок отзывается во всём теле волной жара — приятной, тягучей, нарастающей и отступающей упоительно медленно. Уэнсдэй чувствует себя совершенно безвольной, раз за разом выгибаясь навстречу трепетным касаниям.

Его жаркие губы на её извечно ледяных.

Его гипнотизирующий взгляд, погружающий в состояние блаженного транса.

Его руки на её бедрах, талии, груди… Везде.

Его парфюм — древесный, с нотками специй — окутывающий дурманящим облаком.

И совершенно безумное ощущение его твердого члена, плавно скользящего внутри её тела, вмиг ставшего таким податливым.

Невыносимая волна нежности плавит лёд.

Повинуясь внезапному порыву, Аддамс вдруг смягчается. Пальцы с заостренными ногтями, раздирающие его спину до кровавых царапин, расслабляются и невесомо обводят линии выступающих косточек вдоль позвоночника. Вишневые губы касаются скул Торпа лёгкими ласкающими поцелуями. Затем опускаются на шею — но не прикусывают до собственнических отметин, а всего лишь прижимаются к тёплой коже, под которой быстро пульсирует сонная артерия.

Ксавье улыбается и едва слышно бормочет какие-то нежные глупости — совершенно дурацкая привычка, которая почему-то не вызывает привычного раздражения.

А секундой позже вновь перехватывает инициативу — переворачивает Уэнсдэй на спину, подминая под себя. Она лишь прикрывает глаза. Сопротивляться не хочется.

Хочется раствориться в моменте.

Хочется, чтобы это не заканчивалось.

Ловко перехватив тонкие запястья, он одной рукой удерживает её руки над головой и немного ускоряет темп. Жар между раздвинутых ног с каждым новым толчком поднимается всё выше. Течёт по венам выбросом адреналина, воспламеняет нервные окончания, отключает разум.

— Прикоснись ко мне, — шепчет она почти умоляюще, в сладком полузабытье.

Ксавье подчиняется — отпускает её запястья и скользит ладонью между объятых жаром тел. Уэнсдэй непроизвольно задерживает дыхание на несколько мучительно-прекрасных секунд… А затем его пальцы ложатся на клитор, и огонь внутри вспыхивает пламенем стремительного лесного пожара. С губ срывается особенно громкий стон, и удовольствие — сокрушительное, подобное урагану последней категории — накрывает её с головой.

Она растворяется в невероятно острых ощущениях, теряя связь с реальностью, пока Ксавье делает ещё несколько глубоких плавных толчков — и кончает с её именем на губах.

— Я тоже, — шепчет она совершенно севшим голосом, чувствуя, как тёплая жидкость заполняет её изнутри.

— Что? — судя по интонации, он улыбается.

— Я не ответила тогда, в начале… Я тоже люблю тебя.

Они ещё долго лежат на диване — неудобном и слишком тесном для двоих, но такие мелочи абсолютно не волнуют ни его, ни её. Ощущение близости заставляет забыть обо всех неудобствах. Время замедляет свой ход, тянется как ириска — мягкая и сладкая.

И Аддамс отчаянно хочется, чтобы так было всегда.

Но всегда так быть не может.

Следующее утро приносит рутинную суету и ворох неотложных дел — благополучно проспав будильник, Уэнсдэй носится по дому стремительным вихрем. Чертов Картер назначил общий сбор в участке в безбожные восемь тридцать утра. Она едва успевает принять душ и накинуть первое попавшееся платье, а по дороге в полицию — получить несколько новых штрафов за превышение скорости.

Косички сегодня не входили в приоритеты — отнимали непозволительно много драгоценного времени — поэтому пришлось ограничиться высоким хвостом.

А ещё она не успела принять спасительную двойную дозу кофеина, и оттого настроение упорно стремится к нулевой отметке.

— Праздник какой-то? — иронично поддевает инспектор Шепард, недвусмысленно намекая на внешний вид Аддамс, когда она усаживается за стол слева от него.

— Просто заткнись, — Уэнсдэй даже не пытается скрыть крайней степени раздражения.

Впрочем, опоздала не только она.

Ещё пара-тройка офицеров, имен которых она почти не помнит, просачиваются в кабинет, сонно зевая и потирая осоловевшие глаза.

Омерзительно бодрым выглядит лишь лейтенант Картер, прикрепляя к большой карте штатов фотографии жертв и разноцветные стикеры с описаниями преступлений. А затем отступает на несколько шагов назад, внимательно осматривая результат собственных действий.

Аддамс машинально моргает, пытаясь сосредоточиться на предоставленной информации. Шестерёнки в голове постепенно начинают вращаться, улавливая несколько закономерностей — убийства всегда происходят в неблагополучных районах, жертвами становятся молодые одинокие женщины… И маньяк словно продвигается с запада на восток.

Увлеченная мыслительным процессом, она не сразу замечает, что Картер подходит ближе.

— Это вам, Уэнсдэй, — лейтенант вдруг ставит на стол перед ней крафтовый стаканчик, источающий насыщенный кофейный аромат.

Аддамс резко вскидывает голову, впившись в него холодным немигающим взором.

Остальные полицейские недоуменно переглядываются.