Семейные узы

Она извинилась. Мне было важно услышать, что она тоже помнит. Мы продолжали наши отношения, а не делали вид, что встречаемся впервые.

– Иногда желание напугать тебя возникало из ниоткуда. Это было как резкое чувство голода. Я становилась сама не своя, пыталась бороться с этим, но чаще уступала. Не знаю, что со мной творилось. Наверное, это один из тех подростковых инстинктов, которые никто не может объяснить, в том числе сами подростки.

– А помнишь, – сказал я, – как ты пыталась поранить меня ножом?

Я сказал «поранить», а не «убить», потому что к тому моменту уже не верил в это.

К моему удивлению, сестра покачала головой. Я напомнил, ожидая, что она всё-таки подхватит мой рассказ и опишет свою точку зрения.

Но сестра смотрела на меня глазами, полными ужаса. По её словам, в тот день она уезжала с родителями, а когда они втроём вернулись домой, то нашли меня под столом на кухне.

Сестра показала мне шрам на ладони.

– Я пыталась тебя успокоить, но ты ничего не соображал. Рядом лежал нож, я случайно на него напоролась. Потом нас обоих увезли в больницу.

Я утверждал, что сестра напала меня. Но выходит, её тогда вообще не было дома.

– Тебе поставили диагноз сомнамбулизм. Ты видел яркий сон и принял его за реальность. Родители решили ничего тебе не говорить – надеялись, что это был разовый случай.

– А почему ты не сказала?

– Я хотела, но ты избегал меня. Потом мы разъехались. Я правда подумала, что без меня тебе станет лучше и ты быстрее поправишься. Похоже, план сработал, раз теперь ты в порядке.

– Но это был не сон. Ты по-настоящему держала нож и пыталась меня убить.

Сестра клялась, что никогда подобного не делала. Каждый из нас непоколебимо верил в свою историю.

Так начался долгий разбор того дня, длившийся десятки встреч и бесконечную переписку в сети. Нам обоим было сложно поверить друг другу, но мы приняли за истину, что оба не сумасшедшие и говорим правду. Основная версия была такова: кто-то проник в наш дом, а потом скрылся.

Но это было невозможно. Когда напавшая на меня девушка испарилась, то почти сразу прибежала сестра. В другой одежде, кажется… На выходе из квартиры стояли родители, и никто бы не вышел оттуда. Спрятаться тоже было невозможно.

Мы долго держались за эту версию. Она была единственной, вписывающейся в объективный мир. Но, к сожалению, её опровергали объективные факты.

Нам вспомнилась смерть отца. Мама рассказывала, что в последние месяцы он часто кричал во сне. Его здоровье по непонятным причинам ухудшалось: он стал нервным, даже пугливым, и ничего не говорил матери. Он умер от остановки сердца. Мать горевала и не захотела больше жить одна в пустом доме. Она вспоминала, что по ночам не могла уснуть. Дом для неё стал словно чужим, и во время переезда она обронила фразу, что больше не чувствует себя в нём хозяйкой.

Но если не она – не мы, – то кто?

5

Сестра ничуть не изменилась с того дня из далёкого детства: стоит босиком, в домашних шортах и футболке. Чёрные волосы спускаются вниз до груди и полностью скрывают лицо. Моё сердце начинает болеть, будто в него затолкали камень. Я боялся больше никогда её не увидеть, но вот она.

В руке она сжимает нож. Я подхожу ближе и открываю дверцу шкафа. Незачем оттягивать момент, пришли ведь за мной.

– Ты убила мою сестру, тварь.

Никакого раскаяния. Она заносит над собой нож.

Порезы на руках, рана на шее – исключено, что сестра могла покончила с собой. Мы переехали сюда вместе, планируя отвоевать семейный дом у незваного поселенца. С уходом матери квартира в основном пустовала: редкие жильцы не задерживались дольше пары месяцев.

Нечто злое пыталось убить меня ещё в детстве, выбрав самого слабого члена семьи. Существо могло влиять на поведение людей и даже принимать чужой облик. Моя сестра сопротивлялась этому, но всё равно сделала много ужасных вещей. Это не её вина. Все худшие мысли и желания возникали у неё только дома, а за его пределами пропадали.

Мы искали способ изгнать существо. Но оно добралось до одного из нас раньше.

На год оно исчезло, а я остался один с невыносимой тоской. Горе во мне кипело, жгло, поднимало жар во всём теле, и казалось, я испаряюсь – сама жизнь испаряется, оставляя место только для ненависти и безумия.

Меня нужно было потушить, пока я не сгорел. Тогда я выключил в доме свет, надеясь, что это приманит безликого монстра. Ведь я не боюсь.

И вот оно. План сработал.

Это не моя сестра. Та хотела отбить обратно наш дом, нашу крепость, и за это погибла. Мне так плохо без неё. Каждый день я вспоминаю её голос. Пока мы были вместе те недолгие годы, она наполнила меня счастьем.

Пуля вылетает со взрывом и вспышкой. Сразу за ней вторая. От звона в ушах я ничего не слышу. Но гораздо хуже, я не вижу падающего тела, хотя моё зрение в порядке. В футболке двойницы два отверстия. Я всаживаю в неё остаток обоймы. Урон от пуль полностью игнорируется. Чудовище не падает.