Семейный архив

Вокруг романа сейчас много разговоров, мобилизуется лучшая часть общественного мнения, редколлегия «Простора» обратилась в ЦК с просьбой снять с твоей книги несправедливый ярлык. В августе состоится пленум СП по русской литературе, ты, конечно, будешь приглашен. Потерпи еще немножко и не думай, что «все расхищено, предано, продано». А когда выйдет книга, мы выпьем с тобой по бокалу томатного соку. Если ты себя считаешь неудачником, то мне обычно везло. Везло с Олжасом. Надеюсь, что и с твоей книгой повезет. Это становится сейчас для меня делом совести. Привет. Н.Ровенский.

23/VII-62» 

8.

Через несколько дней пришло письмо от Алексея Брагина, с которым связывали нас личные (через Караганду и т.д.) отношения, но никак не взгляды мировоззренческого порядка. Он писал:

«Дорогой Юра! Поздравлять рано, но ободрить в самый раз! Сегодня воскресенье — 9 июня. Полчаса назад мне позвонил Шманов. Сегодня он закончил читать Ваш роман.

Шманов сказал мне, что будет бороться за него. Он — Ваш ровесник — сказал, что еще ничего подобного о десятиклассниках, о молодых людях не читал. Говорил о Вас как о философски образованном человеке.

Книга, по словам Шманова, будет восстановлена в издательском плане. Конечно, еще впереди новые тернии, но поймите, что Шманов на голову выше Изотова не только по служебной лестнице, но и по интеллекту, а в силу своего служебного положения слов на ветер бросать не имеет права. Молодец Ану арбек! И если у меня после звонка так хорошо на душе, как же должны Вы себя чувствовать!

Обнимаю Вас А. Брагин

Для справки: я все пишу Вам — Шманов, Шманов. А Вы и не знаете, может, его. Он заместитель Джандильдина, зам. зав. идеологическим отделом по новой структуре. В его ведении — искусство, литература. В подчинении Изотов и другие. Он кончил МГУ по философскому факультету. Маленький ростом, быстрый, живой, удивительно наделен чувством юмора. Когда я просил его читать Ваш роман, все улыбался и спрашивал:

— Не увлекаетесь?

— Слава богу, увлекаюсь! — надо было бы тогда сказать мне ему. 

9.

Еще в конце зимы 1963 развернулась кампания против так называемых «абстракционистов», которая вскоре превратилась в разгром всей молодой оппозиционной литературы. Газеты злобствовали, заставляя вспоминать о «волне всенародного гнева», накрывшую несколько лет назад Пастернака. Теперь они обрушились на Евтушенко, Вознесенского, Аксенова, а заодно и на «Новый мир», Виктора Некрасова, Эренбурга... И все это — стоило Никите Сергеевичу, подать команду, махнуть платком!.. В Караганде трещали тридцатиградусные морозы, бесилась метель. Поэт-пьянчужка, заехавший в «шахтерскую столицу» из Алма-Аты подкалымить, с пафосом распинался в «Социалистической Караганде» по поводу«некоего Авербуха», в чьи стихах «процветает абстрактный гуманизм», который куда-то не туда уводит советских людей, куда-то не туда зовет... Под вопли об «абстракционистах» сталинисты сводили счеты со своими противниками, наступила расплата за1956 год... Наша пишущая братия в Караганде была растеряна, негодовала, пыталась понять, что происходит, но мало было видно сквозь обросшие инеем, замороженные окна, сквозь воющую, валящую с ног вьюгу...