Семейный портрет с колдуном

Теперь мавр молчал довольно долго. Он поставил локти на колени, уперся подбородком в сложенные руки, и не отрываясь глядел на сцену, где по-прежнему порхали невесомые артистки, трепеща фальшивыми крылышками.

- Хорошо, - сказал, наконец, посол и повернулся к нам – ко мне и Вирджилю. – Ваши желейные конфеты – это вершина кулинарного мастерства, я в этом убедился. Думаю, мой король согласиться забыть об этом неудачно сваренном кофе, если устроит компенсация.

- Тысяча извинений, - ответил Вирджиль.

- Тысячи мало, - возразил мавр. – Три тысячи.

- Думаю, кофе был не так плох, чтобы извиняться за него три тысячи раз. Тысяча двести.

- Возможно, вы и правы, - согласился посол. – Пусть будет тысяча двести. И ваша жена – лично для меня, за успешное выполнение миссии.

 На мгновение я словно оглохла и ослепла. И только после трех ударов сердца вспомнила, что сижу на диване в королевском саду, и на сцене феи изображают пантомиму о любви, побеждая мрачного и злобного великана, который хочет похитить самую красивую из них.

- Думаю, мы можем обойтись вообще без извинений, - сказал Вирджиль Майсгрейв, всё с тем же кошачьим мурлыканьем, но теперь я безошибочно поняла, что он еле сдерживается. – Просто нанесем вам гастрономический визит, и вы сами предложите нам кофе и извинения.

Кофе… рецепты…

Теперь мои мысли метались быстро, как птички в кустах, напуганные змеёй.

Речь идет об обмене пленными… Всех меняют на всех… И наших пленных в Салезии – больше, чем захватили салезианцев… Вирджиль предлагал обмен с компенсацией, и даже выторговал выгодные для нас условия… И посол Салезии согласился, но… с определенными требованиями…

Почему он захотел меня? Мы знакомы лишь полчаса, не больше. Может, в Салезии считается нормальным торговать женщинами? А Вирджиль не согласился и пригрозил… Гастрономический визит…

Это – война?.. Вот так война и начинается?..

- Позвольте уточнить, - посол и глазом не моргнул после завуалированных угроз, - вы говорите, что в вашей стране у женщин свобода воли? Тогда почему вы решаете за миледи Майсгрейв? Возможно, она будет счастлива уехать со мной?

- Боюсь, на этом надо прекратить беседу, - колдун взял меня за руку и поднялся, увлекая меня за собой. – Идем, дорогая, Вижу, что ты устала.

- Куда же вы, граф Майсгрейв? – раздался вдруг голос королевы. – Мне кажется, на лице леди Эмилии нет ни следа усталости.

- Вам кажется, ваше величество, - отрезал Вирджиль. – Всего доброго, мы уходим.

- Стойте, - королева произнесла это негромко, но колдун, уже выбравшийся из-под натянутого над ложей полога, остановился и медленно обернулся. – Я не давала вам разрешения уходить.

Граф был белый, как снег, только глаза горели диким огнем. И я испугалась – по-настоящему испугалась. Хотя опасность грозила в первую очередь мне…

- Я и правда очень устала, ваше величество, - сказала я прежде, чем между этими двумя произошло что-то непоправимое. – И меня совершенно не интересует Салезия. И не интересует никто, кроме мужа.

До нас доносились веселые трели музыки, слышны были аплодисменты и одобрительные возгласы придворных, но в королевской ложе никто не произнес ни слова, а фрейлины бросились вон, поднимая подолы, чтобы не запнуться и не упасть на бегу.

- Смогу ли я переубедить вас, миледи Майсгрейв? – посол тоже встал с дивана, выпрямившись во весь свой гигантский рост.

Вместо ответа Вирджиль сделал шаг вперед, заслонив меня… От кого? От посла? От королевы?.. Рядом с послом колдун казался почти подростком – щуплым, хрупким, и мой страх перерос в настоящую панику. Я вцепилась в камзол Вирджиля на спине и мечтала только об одном - очутиться в Мэйзи-холле, чтобы светило солнце во внутреннем дворе, где нет колдовского тумана, и чтобы сэр Томас любовно поливал незабудки из крохотной лейки…

- Ваше величество, вы просили принести свежих цветов, - молоденькая фрейлина, которой до этого не было в ложе, торжественно преподнесла королеве фарфоровую вазу, в которой красовались пышные белые розы и слоновья трава – остролистая, с продольными зелеными и белыми полосками. – Вам нравится? – фрейлина смотрела на её величество сияющими глазами.

Королева сложила руки на коленях и вздохнула с видом мученицы.

- Очень красиво, Абигел, - сказала она с ласковым сожалением. – Но эта ваза не подходит. Посмотрите, на вазе нарисованы незабудки. Эта ваза – для букетов из полевых цветов. Для белых роз нужен серый фарфор.

- Простите, - личико фрейлины вытянулось, и она поспешила скрыться, прижимая злополучную вазу к груди.

Её величество снова вздохнула и сказала, глядя на сцену, где артисты уже выходили на поклон:

- Пять тысяч извинений, милорд Сизэмбайл. Пять тысяч извинений, и миледи Майсгрейв остается с мужем.

- Разве я могу отказать такой красивой женщине? – посол поклонился королеве. – Принимаю ваши условия, ваше величество. Разрешите обрадовать моего короля?..

Вирджиль не дал мне дослушать и почти бегом увел в тень деревьев, в глубину сада. Колдун шел быстрым шагом, и я едва успевала, но не осмеливалась заговорить.