Семейство Майя

Баронесса тоже объявила, что galantine просто чудо. Графиня взглядом велела лакею обнести гостей этим блюдом еще раз, после чего поспешила вернуться к беседе с сеньором Соузой Нето, который, продолжая разговор о собаках, теперь излагал ей свое мнение по поводу Общества защиты животных. Сеньор Соуза Нето одобрял его, полагая свидетельством прогресса… И потому правительству следовало бы субсидировать это общество.

— Я верю, что Общество защиты животных будет процветать… И заслуженно, поверьте, сеньора графиня, вполне заслуженно… Я занимался этим вопросом, и из всех обществ, основанных за последнее время в нашем отечестве по примеру обществ, созданных за границей, вроде Географического общества и других, Общество защиты животных представляется мне, неоспоримо, одним из самых полезных.

Сеньор Соуза Нето повернулся к Эге:

— А вы — член этого общества?

— Общества защиты животных?.. Нет, сеньор, я не член. Я из тех, кто нуждается в защите.

Баронесса залилась веселым смехом. А граф Гувариньо нахмурился. Будучи членом Географического общества, он почитал подобные общества опорой государства, а свое членство просветительской миссией, и всякие шуточки по этому поводу выводили его из себя. Но графиня с Карлосом тоже рассмеялись — и взаимная холодность, вынуждавшая их до сих пор держаться друг с другом настороженно, с преувеличенной любезностью, вдруг растворилась в этом общем смехе и блеске неудержимо скрещивающихся взоров. Подали шампанское, щеки графини разрозовелись. Ее ножка, без ведома хозяйки, слегка коснулась ноги Карлоса; они снова улыбнулись друг другу; Карлос, воспользовавшись тем, что все за столом были заняты беседой о предстоящих концертах классической музыки, спросил у графини тихо, с мягким упреком:

— Что это за глупость с бразильянкой? Кто вам сказал о ней?

Графиня созналась, что Дамазо явился и наговорил ей об увлечении Карлоса этой сеньорой, о том, что тот проводит у нее каждодневно все утренние часы… Дамазо намекал на liaison[102].

Карлос пожал плечами. Как можно верить Дамазо? Ведь она прекрасно знает, что он — болтливый дурак.

— Я вам скажу истинную правду: я в самом деле каждый день бываю в доме этой сеньоры, — она, кстати, вовсе не бразильянка, а родилась в Португалии, как и я; там больна тяжелым бронхитом гувернантка, и меня пригласили в качестве домашнего врача. И между прочим, Дамазо собственной персоной привел меня еще раньше в этот дом, когда заболела дочка сеньоры!

Лицо графини просветлело, и по нему разлилась улыбка сердечного облегчения.

— Но Дамазо сказал мне, что она очень хороша собой!

Да, очень хороша. Ну и что из этого? Врач не может ради своих личных привязанностей и из боязни им повредить требовать от больных, прежде чем оказать им помощь, подтверждения, что они безобразны.

— А что делает здесь эта дама?

— Она ждет своего мужа, который уехал по делам в Бразилию. Оба они прекрасно воспитаны и, думаю, весьма богаты… Впрочем, скоро они, вероятно, уедут; я с ними мало знаком. Я бываю там как врач; и с этой сеньорой мы обменялись лишь впечатлениями о Париже, Лондоне и Португалии.

Графиня с восторгом впитывала слова Карлоса, вся во власти его прекрасных глаз; и ее ножка прижималась к его ноге, выражая ее признательность и страсть, которую она хотела бы вложить в объятие, если бы таковое было возможно здесь, сейчас.

Дама в красном меж тем снова принялась толковать о России. Россия страшила ее дороговизной, взрывами динамитчиков, снегом на улицах, от которого не может не страдать хрупкое теплолюбивое создание. Карлос наконец уразумел, что эта дама — супруга Соузы Нето и что она беспокоится за их единственного сына, назначенного вторым секретарем дипломатической миссии в Санкт-Петербурге.

— Ты его знаешь, милый? — спросила Карлоса шепотом дона Мария, прикрываясь веером. — Редкостный тупица. Даже по-французски не говорит. Впрочем, он не хуже других… Как подумаешь, какие болваны, бестолочи, бездари представляют нас за границей, так просто плакать хочется. Ты не находишь, милый? Несчастная страна!

— Хуже, моя дорогая сеньора, гораздо хуже. Это страна cursi[103].

Обед подошел к концу. Дона Мария обратила к графине устало улыбавшееся лицо; сеньора в красном примолкла, готовясь встать из-за стола, и даже уже слегка оторвалась от стула; дамы поднялись, хотя Эга, все еще толкуя о России, не закончил рассказывать историю, слышанную им от какого-то поляка, из которой было ясно, что русский царь отнюдь не великого ума.

— Но все же он либерал и ценит все прогрессивное! — отвечал ему граф, тоже выходя из-за стола.

Мужчины, оставшись одни, закурили сигары: лакей подал кофе. Сеньор Соуза Нето с чашечкой кофе в руке подошел к Карлосу, желая выразить еще раз свою радость по поводу их знакомства.

— Когда-то я имел удовольствие знать вашего отца… Педро, да, я не ошибся, сеньора Педро да Майа. Я в те времена еще только начинал свою общественную карьеру… А как поживает ваш дедушка?

— Благодарю, он в добром здравии.