Семейство Шалонских(Из семейной хроники)

— Все равно, если бы я на старости лет, и дочь твоя невеста, и дети твои малолетние не имели крова и должны бы были расстаться с тобою и идти в чужие люди, в услужение из-за куска хлеба, как наша соседка Корохтина. Сын был ее единственной опорой; он служил счастливо, содержал мать и сестру, а теперь, когда он погиб при Березине, мать его пошла в экономки, а сестра в няньки. Легко бы тебе было, если бы я должна была идти в люди из-за куска хлеба, да и Люба тоже, да и маленьких раздать бы надо было. Ну, а легко Сорокиной? Она лишилась двух сыновей при Бородине и осталась как перст одна, без детей, и вдовою. Состояние не поможет ей жить одной-одинешенькой, в круглом сиротстве. Не греши, благодари Бога.

Мы все молчали, чувствуя справедливость слов бабушки.

— Беда наша в том, — продолжала она тихо, — что мы никогда не сравниваем себя с более несчастными, чем мы сами, а всегда сравниваем себя с счастливыми; мы не думаем, что на всякого счастливого приходит рано или поздно черный день. Мы не умеем благодарить Бога за дарованные нам блага, а ропщем и раздражаемся. Вот и ты. У тебя добрые дети, благодари за них Бога.

— Не заменят они мне сына, — воскликнула матушка, в припадке горькой скорби.

— Конечно, не заменят. Разве один человек может заменить другого? Утешать будут.

— Меня никто не утешит, — сказала матушка, начиная плакать, но глаза ее уже не блуждали и не глядели бессмысленно. Сердце ее отошло, растаяло. Бабушка тотчас заметила это, встала и обняла дочь.

Однажды вечером бабушка пришла к матушке и села у ее постели.

— Варенька, — сказала она, — нам бы надо было узнать, откуда тот солдат Савелов, который был убит подле Сережи. У него, вероятно, осталась семья. Тебе бы прибрать их, успокоить. Может быть, у него осталась мать?..

Матушка отвечала, помолчав, с усилием:

— Я этих писем не читала и порядком ничего не знаю. Я еще силы не имею прочитать эти письма. Какой-такой солдат? Бог с ним.

— Уж конечно, Бог с ним, — сказала бабушка, — убитые за отечество и правое дело — с Богом. Это праведные. Твой муж говаривал: получат венец мученический. Вот хоть бы и этот Савелов, погиб, сердечный, и дойдет весть о его смерти до матери, жены, в каком-нибудь приказе, что выбыл из строя такой-то. Чай, и у него остались дорогие, сирот, быть может, оставил. Я не знаю, как ты, а я так часто думаю, что в память Сережи…

— Написать братцу Дмитрию Федоровичу, чтобы узнал, откуда был солдат. Если он оставил семейство, я позабочусь. Если Бог судил ему умереть с моим сыном, пусть его сироты или мать доживают свой век у меня. Ваша мысль хорошая, маменька. У меня, благодаря Бога, деньги есть, больше чем собственно мне нужно. Мне теперь ничего не нужно.

Матушка прилепилась к этой мысли и спрашивала: писали ли к братцу-генералу. Это было первым знаком, что она возвращалась к жизни. Время шло, она встала с постели худая, как скелет, желтая, как воск, и, едва передвигая ноги, бродила по зале. Когда ей заметили, что лучше бы ей гулять на другой стороне дома, она внезапно залилась слезами и сказала:

— Там солнце! Видеть не могу солнца!..

X