Семейство Шалонских(Из семейной хроники)

Я пришла к себе; я жила в мезонине, и внутренняя небольшая лестница из залы вела в наши комнаты. Спать мне не хотелось; я разделась, надела ночную кофту и юбку и села читать привезенные с почты газеты. Не знаю, как долго я читала, как вдруг услышала какой-то протяжный, ужасный стон, от которого замерло мое сердце и кровь остыла. Я бросилась вниз, сбежала по лестнице и ринулась в залу полутемную, едва освещенную одной лампой. По ней бежала матушка; я бросилась к ней и схватила ее за талию. Она билась в руках моих, с безумным лицом, и кричала страшным голосом:

— Убит! Убит! Убит!

— Кто убит? Что с вами? Бога ради, что с вами?

Но она не узнавала меня, продолжала отчаянно биться в руках моих, порываясь вперед и все твердила, но тише и тише.

— Убит! Убит!

Я громко звала на помощь; прибежали горничные; матушка глядела на верх безумными глазами и все шептала одно слово: «убит!»

Принесли свечи, прибежали тетушки; мы заметили, что в руке матушки крепко сжато смятое письмо. Когда тетушка хотела разжать руку матушки и отнять письмо, она пронзительно вскрикнула и упала без памяти.

В эту минуту вбежала Марья Семеновна, няня.

— Кто убит? — спросила она, не своим голосом. — Я слышала, она кричала: убит?

— Не знаю, няня, — сказала я, — молчи, ради Бога не испугай бабушку, она легла почивать.

— Заприте двери, чтобы маменька ничего не слыхала, — распорядилась одна из тетушек, — и чтобы никто не смел сказать ей ни слова. Слышите? В ее лета испуг — это смерть.

Пока оттирали матушку, я старалась потихоньку вынуть письмо из ее руки, крепко сомкнутой; мне удалось это, и когда матушку положили в постель, все еще без чувств, я отдала письмо тетушке.

Все мы обступили тетушку и через плечо ее читали письмо. С первых строк все мы зарыдали, но старались заглушить свои рыдания, чтобы не испугать матушки. Марья Семеновна подошла ко мне и крепко схватила меня за руку, дико блуждали глаза ее от одной к другой.

— Говори, — произнесла она неистово, — кто убит?

— Что ее мучить! — сказала сквозь рыдания тетушка, и прибавила: — молись Богу, няня, Его святая воля. Сереженька убит.

Марья Семеновна не вымолвила ни слова; она упала замертво, будто скошенный сноп.

Письмо было от Дмитрия Федоровича Кременева к тетушке Наталье Дмитриевне, другое от незнакомого нам господина Семигорского. Оба письма сохранились у меня. Вот они.

«Милая сестрица, — писал он, — очень прискорбно и тяжко мне писать к тебе, чтобы известить тебя о новом постигшем наше семейство несчастий. Из прилагаемого письма подполковника Семигорского ты увидишь, что добрый и милый племянник наш Сергей был убит наповал при стычке, происходившей в полях Шампании между нашими войсками и французским авангардом. Приготовь к этому новому и жестокому испытанию сестрицу Вареньку и почтенную тетушку мою, мать твою. На все воля Божия, а наше дело воинское таково, что мы должны быть готовы ежечасно положить живот наш за престол и отечество. Конечно, тяжело это матери и бабушке, а еще тяжелее потому, что Сергей пал последней жертвой великой и славной отечественной войны. Пишу тебе из Парижа, мы вошли в него. Мир заключен. Прошу Бога поддержать всех вас в столь великой скорби, в особенности мать и бабушку покойного Сергея. Если что может утешить вас, то, конечно, мысль, что он исполнил долг сына к отечеству и пал за него в бою. Господь помянет его в царствии небесном, как падшего за отечество воина, а мы помянем его добрым словом. Прекраснейший был молодой человек и храбрый офицер. Сердечно скорбею о нем. Целую ручки тетушки и всех вас, милые сестрицы, заочно целую. Не убивайтесь безмерно и покоритесь воле Божией.

Остаюсь твой навсегда верный друг и брат Дмитрий Кременев».

Вот другое письмо.

«Ваше Превосходительство,

Милостивый Государь

Дмитрий Федорович!

Извините великодушно, что, не имея чести быть знаком с вами, нахожусь в необходимости писать вам. Считаю моим долгом сообщить вам прискорбное известие. Ваш племянник, а мой приятель и друг, Сергей Григорьевич Шалонский, убит вчера наповал при незначительной стычке между нашим полком и отрядами французского авангарда.