Семен Дежнев — первопроходец

Коч Мезенца и Пустозерца плыл по морю двое суток и добрался до Губы, которая была названа Чаунской. На берегу Губы находилось поселение чукчей, встретивших русских миролюбиво. Между ними завязалась меновая торговля. Особенно ценили чукчи медные котлы, давали взамен «рыбий зуб», то есть моржовую кость. Это оказался для русских промышленных людей новый предмет торговли, который сразу же вызвал пристальный интерес.

Моржовая кость, точнее, моржовый клык, как и пушнина, становится ценным предметом русского промысла. Он стал той притягательной силой, которая влекла первопроходцев всё дальше и дальше на восток. Изделия из моржового клыка, покрытые искусной резьбой, стали пользоваться спросом у московской знати, посылались в качестве ценных подарков иностранным государям, охотно покупались иноземными купцами. В Оружейной палате Московского Кремля можно увидеть великолепное тронное кресло российского царя, отделанное резной моржовой костью. Сведения о «моржовом зубе», приходившие с Колымы, естественно, заинтересовали и якутского воеводу и сибирский приказ в Москве, и казаки в дальних острожках стали получать указания увеличивать добычу.

К сожалению, экспедиция Исая Игнатьева Мезенца и Семёна Алексеева Пустозерца не смогла продолжить плавание к востоку от Чаунской Губы. Помешали заторы льда, преградившие дальнейший путь. Но всё же вернулись мореплаватели на Колыму с богатыми впечатлениями и ценными сведениями.

Доходили до казаков слухи о том, что в тундре изредка находят останки каких-то неведомых огромных животных, которые ныне уже не водятся. А в слое вечной мерзлоты иногда обнаруживают и хорошо сохранившиеся их туши, покрытые рыже-бурой шерстью. Самое удивительное в них — огромные изогнутые клыки-бивни. Конечно, речь шла о вымерших мамонтах. Дежнёв не раз был свидетелем того, как юкагиры привозили в острожек для обмена пожелтевшие мамонтовые бивни, которые тоже высоко ценились. Искусные косторезы могли изготовить из такого бивня великолепную резную поделку. В целом, однако, кость мамонта встречалась нечасто, а добыча её носила случайный характер.

А на моржовую кость спрос сразу же оказался высоким. И это заставило Гаврилова заговорить с Дежнёвым доверительно.

   — Привезли из Якутска новость. Замышляется-де большая восточная экспедиция из наиболее состоятельных торговых и промышленных людей.

   — Кто поведёт экспедицию?

   — Этого я не знаю. Скорее всего кто-нибудь из богатых торговых людей. Он, конечно, будет нуждаться в помощнике, бывалом казаке, сведущем в военном деле. Не думаешь, что выбор может пасть на одного из нас?

   — Откуда мне знать?

   — Полагаю, что глава экспедиции получил от воеводы право подбирать на Колыме нужных людей. Ты, Семейка, готов бы был отправиться в такое плавание?

   — Заманчиво.

   — Вот и я так думаю.

Стали делиться предположениями насчёт той задачи, какая будет поставлена перед восточной экспедицией. Согласились, что задача эта будет широкая и не ограничится только поисками новых соболиных промыслов и лежбищ моржей да в приведении в подданство московскому государю аборигенных народов, кои обитают к востоку от Колымы. Мореплаватели должны были убедиться в доступности для плавания восточного отрезка Студёного моря, отыскать загадочную реку Анадырь, о которой среди юкагир ходят неопределённые слухи. По всей видимости, эта Анадырь впадает не в Студёное, а в какое-то другое море. Может быть, это Ламское море, уже знакомое русским? Имеется ли выход из Студёного моря в тёплые моря? Сколько задач встаёт перед экспедицией!

По всей видимости, ни Гаврилов, ни Дежнёв не получали от аборигенов каких-либо сведений, прямых или косвенных, о существовании пролива, разделяющего два материка, и «Каменного носа», за которым береговая линия резко поворачивала на юг. Если бы колымские юкагиры такими сведениями располагали и они стали бы доступны русским, то свидетельства этой осведомлённости можно было бы найти в отписках русских землепроходцев. Стало быть, выяснить существование пролива, получившего в поздние времена название Берингова, — такая задача перед будущей экспедицией стоять не могла. В географических представлениях русских о крайнем северо-востоке Азии в те времена было ещё много белых пятен. Требовались ещё время и усилия первопроходцев, чтобы все они восполнялись в результате новых походов и открытий.

13. ФЕДОТ АЛЕКСЕЕВ — ОРГАНИЗАТОР ЭКСПЕДИЦИИ

Семён Иванович оставался в Среднеколымске при Вторе Гаврилове, главном колымском администраторе. Иногда он ходил в юкагирские поселения для сбора ясака или занимался пушным промыслом.

В Нижнеколымске бросали якоря кочи промышленников и торговых людей, откуда они растекались по всей Колыме, чтобы вести торг и промысел.

В начале лета 1647 года внимание обитателей Среднеколымского острога привлёк добротный крупный коч, управляемый гребцами. Парусиновый парус был приспущен.

   — Разузнай-ка, что за люди пожаловали к нам, — приказал Гаврилов молодому казаку, который был при нём для всяких поручений.