Семен Дежнев — первопроходец

   — Вот именно. Кого я здесь только не встретил! Приказчиков купцов Светошникова, Гусельникова, Ревякина и многих других. Обложили они колымский край, как ненасытные упыри. Вот и принял я единственно разумное решение.

Федот Алексеев умолк, разливая гостям по чаркам медовуху.

   — Блинцы, блинцы-то кладите, дорогие мои, — угощал он гостей. — Нравится медовуха? Зело сердитый напиток. Так о чём мы толковали, други?

   — Ты говорил, что принял разумное решение, — подсказал Гаврилов.

   — Решение моё таково. Надо идти морем далее на восток, искать эту загадочную реку Погычу-Анадырь, о которой толкуют юкагиры, на берега которой ещё не ступал русский человек. Вот и стал я готовить большую восточную экспедицию.

   — И одобрил твой план воевода? — спросил Дежнёв.

   — Не токмо одобрил, ответил полным содействием. Построил и снарядил я четыре добротных коча, подобрал компаньонов. Приходилось спешить. Могли ведь опередить меня другие торговые люди. Разве и их не привлекают неизведанные края с несметными богатствами?

   — Не боязно тебе, Федот, пускаться в такое плавание, когда не ведаешь, что тебя ждёт? — спросил Дежнёв.

   — Отправляясь в такое плавание, всегда рискуешь. Куда денешься от опасностей и риска? Разве не поджидали вас опасности в походе на Колыму?

   — Поджидали, конечно, — отозвался Гаврилов.

   — С трудом снаряжалась экспедиция. В долги влез. Ведь Оленек причинил мне немалые убытки. Надеюсь, однако, коли восточная экспедиция пройдёт успешно, поправлю свои дела и принесу торговому дому Усова немалые прибыли.

   — Бог тебе в помощь, Федот.

   — А теперь вернёмся к нашему прерванному разговору, — эти слова Федота были обращены к Гаврилову.

   — Разве мы не обо всём сговорились? — отозвался тот.

   — Ты забываешь, что наша договорённость касается ещё и третьей персоны, Семёна Ивановича Дежнёва, — сказал Федот и испытующе посмотрел на упомянутого.

   — О чём это вы? — спросил Дежнёв, уже начав догадываться, какое отношение он имел к разговору Федота Алексеева с Гавриловым за стенами острога.

   — Поход наш будет трудным. Возможны ледяные заторы. Капризы природы, военные столкновения с чукчами, экспедиции нужна вооружённая охрана во главе с опытным служилым человеком. Воевода дал своё согласие на то, чтобы я подобрал здесь, на Колыме, отряд надёжных казаков с достойным предводителем.

   — Позволь полюбопытствовать, Федот, экспедиция твоя — частное купеческое дело или государево? — спросил Дежнёв.

   — Все мы под государем нашим ходим. А якутские власти готовы поддерживать экспедицию, хотя и снаряжается она на частные средства купцов. Просил я Втора Гаврилова дать мне в помощь тебя, Семён Иванович. Знаю тебя, Семейка, по прежним годам. Сперва возражал мне Гаврилов — жалко, мол, такого достойного и усердного казака тебе отдавать.

   — Было такое дело. Возражал, — подтвердил Втор.

   — А потом убедил я Гаврилова. И он готов уважить мою просьбу. Теперь всё зависит от твоего доброго согласия, Семейка. Хочешь быть моим помощником в великой восточной экспедиции?

   — Я согласен, — просто ответил Дежнёв.

Предложение Федота Алексеева совпало с желанием самого Семёна Ивановича принять участие в открытии новых земель. Он подумал, что если бы заранее узнал о намерениях Холмогорца снаряжать такую экспедицию, то непременно обратился бы к властям сам с челобитной. Просил бы назначить его в отряд Федота Алексеева и, пожалуй, дал бы обязательство собрать для казны двойное количество пушнины против своей обычной добычи. Назначение Дежнёва в новую экспедицию можно было расценить, как признание его заслуг, опыта и авторитета, хотя он всё ещё оставался рядовым казаком, не имевшим даже низшего начальственного чина десятника.

Кроме Федота Алексеева и Дежнёва в состав экспедиции входили шестьдесят два человека, в том числе двенадцать покручеников, не имевших собственного снаряжения и поэтому нанявшихся к Холмогорцу, а остальные были своеуженниками, мелкими независимыми промышленниками, примкнувшими к экспедиции в качестве пайщиков. Некоторые из промышленников обладали наёмной обслугой. Из исторических документов нам известно, что Федот Алексеев был назначен целовальником, то есть лицом на государственной службе. Это указывает на то, что Холмогорец принял на себя некоторые обязанности перед государством, а экспедиция принимала до известной степени государственный характер.

Кто же стал фактическим руководителем экспедиции — Алексеев или Дежнёв? На этот счёт среди исследователей нет единого мнения. Одни из учёных, обратившихся к истории полярного плавания, о котором мы поведём речь, категорически высказывают убеждение, что руководителем экспедиции был Федот Алексеев. Другие признают эту роль за Семёном Дежнёвым. Находится и компромиссная точка зрения — речь идёт об экспедиции Алексеева-Дежнёва. Стало быть, руководящая роль принадлежала обоим.