Семен Дежнев — первопроходец

Попытка Анкудинова оказать на Гаврилова давление, оклеветать Дежнёва с целью занять место помощника Федота Алексеева, доставшегося Семёну Ивановичу, оказалась безрезультатной. Дежнёв пользовался доброй репутацией среди казаков. Но Герасим не отказался от намерения участвовать в экспедиции и тем самым примириться с властями воеводства. Его судно стало седьмым, замыкающим, в караване судов, выходивших из колымской дельты в море и вытянувшихся цепочкой.

Федот опасался какого-либо неожиданного, непредсказуемого поступка со стороны разбойного атамана и всей его разгульной ватаги. Поэтому он распорядился, чтобы за головным кочем вторым шёл дежнёвский коч с вооружённым отрядом казаков. А Семён Иванович получил от главы экспедиции наставление:

   — Смотри в оба за замыкающим кочем. Пусть караульные глаз с него не спускают. Держи на борту усиленный караул.

   — К чему такая строгость, Федот?

   — Есть на то причины. Тебе известно, как Герасим кляузничал на тебя Гаврилову? Хотел занять заместо тебя место моего помощника.

   — Этот разбойник?

   — Этот самый разбойник и грабитель. Выплеснул на тебя целый ушат всякой клеветы. Гаврилов, отдадим ему справедливость, не поверил ни одному слову кляузника. А тот сказал напоследок: «Жаль, Гаврилов. Я бы напромышлял вам соболей больше, чем способен напромышлять этот казачишка».

   — Что-то слышал об этом. Втор однажды проговорился. Да я не придал значения его словам, — спокойно ответил Дежнёв. — Стоит ли принимать близко к сердцу анкудиновскую брехню? Мало ли таких скверных людишек по свету гуляет.

   — Всё же остерегайся Гераськи, Семейка. Мутный он человек.

И Герасим Анкудинов был сыном своего века. Разгульный и бесшабашный, расчётливый ради личной корысти и выгоды, готовый оклеветать товарища, находившийся не в ладах с законом, таков он был. Но вместе с этим был и другой Герасим Анкудинов, дерзко отважный, смелый. Рискованный поход вдоль всего северного побережья Чукотки манил его неизведанными опасностями, возможностью проявить свою дерзкую отвагу. Был Герасим Анкудинов в одном лице авантюристом и романтиком, отважным смельчаком и дельцом, погнавшимся за выгодой.

Всего в походе Федота Алексеева участвовало около девяноста человек, плывших на семи кораблях. Из них тридцать человек составляли команду замыкающего анкудиновского коча. Команда эта держалась обособленно. Сам Герасим, человек властолюбивый, претендовал на особую роль в экспедиции и в кругу близких не раз высказывался, что пристало ему стать хотя бы вторым помощником главы экспедиции.

Мы знаем по сохранившимся документам далеко не все имена участников великого восточного похода. Среди них выделяются два приказчика богатого московского гостя Василия Гусельникова: Афанасий Андреев и Бессон Астафьев. Федот Алексеев привлёк к себе на службу новых покручеников. Теперь их было не двенадцать, а двадцать девять. Взял он с собой и племянника Емельяна.

Приказчики Гусельникова фактически возглавляли отдельный коч. Они везли большую партию товаров, оценённую таможней в сумму, превышающую тысячу рублей. По тем временам это были огромные деньги. Среди этих товаров находились ржаная мука, разное промысловое снаряжение, холст, рыболовецкие сети, инструменты, утварь и прочее. Группа Андреева и Астафьева стала серьёзным пополнением экспедиции Алексеева-Дежнёва.

Дежнёв непосредственно возглавлял один из отрядов, составлявший экипаж отдельного судна. Он состоял из восемнадцати промышленных и служилых людей. В снаряжении этого отряда, на который ложилась военная охрана экспедиции, Семён Иванович принимал личное участие. К выходу в море он располагал некоторой суммой денег, так как за минувшую зиму смог осуществить удачные промысловые поездки по Колыме. Это дало возможность Дежнёву продать большую партию соболей.

Когда Семён Иванович вновь встретился с Федотом Алексеевым и Холмогорец спросил о его делах, то смог услышать:

   — Продал без малого сотню соболей казне и приказчику купца Светешникова.

   — Долги погасил? — спросил участливо Федот.

   — Долги-то погасил, но наделал новых. Пришлось снаряжение, одежонку обновлять. Старая совсем обветшала. Да и расходы понёс немалые по паевому участию.

   — Вернёшься с богатой добычей, — успокоил его Федот Алексеев. — Доходы свои приумножишь, с долгами сполна рассчитаешься.

   — Дай-то Бог, Федотушка.

Федот Алексеев отправился в плавание вместе с женой-якуткой. Иногда Дежнёв и его сподвижники видели на палубе головного коча коренастую скуластую якутку в расшитом цветном сарафане. Если погода оказывалась прохладной и задувал пронзительный ветер, Агафья надевала поверх сарафана суконную кацавейку.

Было заметно, что Федот баловал жену, задаривал её подарками. Она появлялась на палубе то в одном пёстром сарафане, то в другом, а однажды вышла в кацавейке, отороченной соболиным мехом. Дежнёв разглядел Агафью в подзорную трубу и про себя произнёс:

   — Разодел Федот жёнку, словно боярыню.

А Дежнёву Холмогорец как-то проговорился: