Семен Дежнев — первопроходец

Подьячий, прежде чем допустить Дежнёва к воеводе, долго и нудно расспрашивал его — а зачем понадобился священник. Выслушав объяснение, пошёл докладывать Головину. Воевода принять Дежнёва не соизволил, а через подьячего дал милостивое согласие.

   — Пускай поп окрестит младенца. Вызови конвойного казака, чтоб сопровождал отца Стефана до храма.

Подьячий передал слова воеводы Дежнёву, возразившему:

   — А зачем казака гонять? Я и буду за конвойного.

Эти слова озадачили подьячего.

   — Не знаю, одобрит ли Пётр Петрович...

   — Не всё ли равно воеводе — какой казак поведёт попа из тюрьмы на крестины.

   — Ужо, спрошу воеводу.

   — А надо ли беспокоить Петра Петровича по такому пустяшному делу? Не ровен час, разгневается и попадёт тебе.

   — Пожалуй, ты прав, казак.

Грозного воеводу подьячий побаивался. Поразмыслив, он передал отца Стефана Дежнёву, решившему проводить крестины не в церкви, а дома. Руководствовался он при этом чувством жалости к опальному священнику. Пусть отец Стефан отмоется в баньке после грязной арестантской избы, кишащей клопами, да наестся досыта. Так и поступил Дежнёв, натопив для злополучного священника баню, сытно накормил его и только после этого приступил к деловому разговору.

   — Как советуешь, отче, назвать младенчика?

Отец Стефан, разгорячённый после парной бани, довольный щедрым угощением, называл разные имена. Упомянул и имя Филимон.

   — Что сие имя означает, батюшка? — спросил Дежнёв.

   — Всякое имя что-нибудь да означает, сын мой. Во всяком имени заключён свой смысл. Филимон по-гречески означает «любимый», «возлюбленный». Коли такое имя тебе приглянулось, в церковную запись внесём Филимона, а в домашнем обиходе можете звать сынка Любимом.

   — А ведь неплохо, — откликнулся Семён Иванович. — Что думаешь, Аба?

   — Хорошее имя, — согласилась жена.

Так и решили остановить выбор на имени Филимон — Любим. Пригласили псаломщицу Степаниду в качестве крёстной матери. Окрестили младенца Филимоном, а для родителей он стал Любим, Любимушка.

Прощаясь с отцом Стефаном, Семён Иванович попытался выразить ему своё сочувствие.

   — Не надо утешать, сын мой, — остановил его священник. — Бог послал нам тяжкое испытание, решил проверить стойкость нашего духа. Служба на Лене сурова. Она требует от нас мужества, отдачи всех сил.

   — Но ведь с вами, духовными лицами, Пётр поступает бесчестно, бесчеловечно.

   — Бог ему судья. Воевода плохо кончит, помяни моё слово. Тобольский архиерей оповещён обо всех бесчинствах Петра. Сие непременно узнают и святейший патриарх, и государь наш. Не переживай за нас, сын мой. Сам-то держись, не спотыкнись. Приметишь где Петруху, уразумей — сие дьявол в человеческом облике. И шепчи слова молитвы — «да избави нас от лукавого».

Вечерами после работы в бригаде плотников Дежнёв мастерил для сына люльку-качалку, потом изготовил санки для зимы — подрастёт малый, воспользуется санками. Встретив Стадухина, Семён Иванович сказал ему:

   — Я подумал, Михайло. Считай меня казаком своего отряда.

В середине августа с Дежнёвым пожелал встретиться Василий Поярков.

   — Слышал, казак, формирую большой отряд? — спросил его Поярков.

   — Краем уха слыхивал.

   — Собираемся открывать и осваивать новые земли на юге. По слухам, там протекает великая река, на которой обитают разные неведомые нам народы.

   — Благое дело задумал, Василий.

   — Не хотел бы стать участником похода? Казак ты опытный, сноровистый, на хорошем счету.

   — За добрые слова спасибо, Василий. Да только опоздал ты с предложением. Я уже дал своё согласие Михайле Стадухину. Теперь я казак его отряда.

   — Жаль, Семейка. Не оттого ли поспешил с решением, что дуешься на меня?

   — Пошто я должен дуться на тебя, Василий?

   — Да за шкурки эти соболиные, что привёз с Яны. Я ведь по распоряжению Петрухи Головина так поступал, не ради своей выгоды.

   — Бог вам обоим судья.

Вторичный отъезд мужа Абакаяда пережила спокойно. Отчасти примирилась с долей казачьей жены, отчасти её утешало присутствие маленького сына — она теперь не будет одинока. Когда конный отряд вышел на берег Лены и тронулся в путь, Абакаяда с младенцем на руках старалась держать себя в руках, но, придя домой, уже не сдерживалась и долго билась в истерике. Тревожное предчувствие овладело ею. Долгой будет разлука с мужем, а может быть, и не суждено уже никогда им свидеться.

Предчувствие не обмануло Абакаяду. Семён Иванович надеялся возвратиться из похода через год. Однако его странствия затянулись на долгие два десятилетия. Когда он вернулся в Якутск, его Абакаяда, истосковавшаяся в бесплодных ожиданиях, покинула мир земной. А Любим вырос крепким плечистым мужиком и стал, по примеру отца, служилым казаком.