Семен Дежнев — первопроходец

Дежнёв приметил, что Михайло Стадухин относится к воеводе Головину двойственно. Всячески заискивал перед ним и пользовался расположением Петра Петровича, имел с ним какие-то дела. Головин, несомненно, не хотел ссориться с влиятельным кланом Стадухиных и богатым купечеством, с которым Михайло был связан. Стадухин принадлежал к казачьей верхушке и имел прочные связи с торговыми людьми. Вместе с приказчиком купца Василия Федотова Михаилом Гусельниковым они вели крупные торговые операции на северо-востоке Сибири. Занимался Стадухин и ростовщичеством, ссужая деньги под высокие проценты малоимущим казакам, вынужденным обзаводиться снаряжением и припасами перед выходом в дальний поход. Так что нелёгкий характер Михайлы Стадухина во многом объяснялся его чувством социального превосходства над другими. Отсюда и его неимоверная заносчивость, высокомерие.

Связи с богатым купечеством обеспечивали Стадухину возможность ладить с властями. Михайло пользовался расположением Петра Головина, хотя завоевать расположение своенравного и капризного воеводы удавалось немногим. Даже у Василия Пояркова отношения с Головиным складывались далеко не просто. Стадухин выезжал встречать обоих воевод на Ленский волок и там старался оказывать Петру Петровичу всяческие услуги, а в дальнейшем не брезговал выступать с наветами против его недругов. Головин любил окружать себя наушниками и сумел оценить подобное усердие. Михайло, как и Василий Поярков, оказались в главе тех немногих людей, которые составляли опору Головина и встречали с его стороны благоволение.

«Воевода был неравен в обращении — одним он покровительствовал, других притеснял, — писал М.И. Белов, крупный историк полярных исследований. — Михаил Стадухин, племянник московского купца Василия Гусельникова пришёлся ему по нраву. Влиятельный казак мог ему пригодиться в борьбе с завистниками и врагами». Назначение Стадухина командиром отряда можно объяснить расположением к нему всесильного воеводы, заинтересованного в поддержке со стороны стадухинской семьи. Поддержка влиятельного воеводы убеждала Михайлу в возможности действовать безнаказанно, не считаясь с интересами своих подчинённых. Властолюбивый воевода — деспот, благоволивший ему, создавал ему пример своим поведением.

Можно согласиться с оценкой М.И. Белова. Чувствуя своё социальное превосходство, Стадухин свысока смотрел на всех своих товарищей. Неслучайно, что непримиримыми противниками Стадухина оказались как раз те казаки, которые служили под его началом на Оймяконе и Колыме и многого от него натерпелись.

Вместе с тем, будучи человеком далеко не глупым, проницательным, Стадухин не мог не замечать недовольства казаков деспотизмом и своеволием Головина, ненависть к воеводе. Иногда он старался потрафлять общим настроениям и сдержанно поругивал Головина. Особенно позволял это себе, находясь в походе, вдалеке от Якутска, где рядом не было глаз и ушей воеводских, и всякие нелицеприятные высказывания в адрес администрации могли оставаться безнаказанными.

Стадухина глубоко раздражало, что воевода Головин не посчитался с его просьбой, не дал в его распоряжение трёх десятков казаков, сократил численность его отряда до шестнадцати человек. Михайло не скрывал своего раздражения и частенько вымещал его на казаках. Дежнёв смог в этом убедиться.

Находился в составе отряда молодой и малоопытный казачишка Парамон. Это был его первый поход. Однажды он отстал от отряда и нагнал его по следу только тогда, когда казаки уже расположились на привал у костра. Михайло с грубой бранью набросился на казачишку:

   — Почему отстал, рохля?

   — Да вот... Лошадь захромала.

   — Почему колченогую клячу приобрёл? Куда смотрел, растяпа?

   — Да сперва вроде бы ничего... Лошадь как лошадь.

   — Приказываю тебе... В ближайшем же селении обменяй у якутов свою клячонку на доброго коня и доложишь мне.

   — Где же я денег возьму для такого обмена?

   — Это уж твоя забота.

   — Поистратился до последнего гроша, снаряжаясь.

   — Могу в крайнем случае выручить тебя, казак. Хотя и не казак ты вовсе, а захудалая баба с торжища. Ссужу тебя деньгами. Потом рассчитаешься со мной.

   — Сделай одолжение, батюшка.

   — Я тебе не батюшка, а твой начальник, Михайло Стадухин. Понятно тебе, недоносок?

   — Понятно, батюшка.

   — Тьфу ты, Господи. Какой же ты балда!

Михайло ещё долго ругался непотребно. Когда он наконец утихомирился и оставил в покое казачишку, Дежнёв сказал Стадухину:

   — Зря ты так, Михайло. Ведь Парамон ещё не набрался опыта, впервые в поход вышел.

   — Потому-то и учу его, чтоб набирался опыта, — резко огрызнулся Стадухин. — Ишь, какой защитничек выискался, учить меня, Михайлу Стадухина, вздумал.

   — Зачем мне тебя учить? Ты казак многоопытный.

   — Спасибо и на том.

   — А вот что я полагаю...

   — Что полагаешь, Семейка, то меня никак не интересует.

   — А зря. Ты бы всё же выслушал.

   — Что ещё скажешь?

   — А вот что. Отрядец наш должен быть дружным, единым, как крепко сжатый кулак. И негоже ослаблять его сварами и склоками, сеять обиды. Тогда и выдюжим, коли в какой переплёт попадём, с ворогом столкнёмся.