Семена прошлого

Синди была пьяна и вдвойне опьянена его поцелуями, поэтому ее попытки сопротивляться были неэффективны.

Вскоре ее страстная натура подтолкнула ее саму на помощь ласкам Виктора, и она охотно расстегнула на себе одежду. Он раздел ее, упал на нее в порыве страсти — и тут появился Барт.

Разъяренный, рычащий Барт застал их в самом разгаре акта. Увидев их на заднем сиденье автомобиля со сплетенными руками и ногами, совершенно нагих, Барт рывком открыл дверцу и вытащил Виктора за ноги из машины, так что тот упал лицом на гравий дороги. Не давая парню опомниться, Барт начал яростно работать кулаками.

Синди впала в ярость и, пронзительно крича, швырнула свою одежду прямо в лицо Барту, нимало не заботясь о том, что совершенно нага. Барт не мог видеть долю минуты, и это дало Виктору возможность вскочить и нанести ответный удар, однако нос его был расквашен, а под глазом чернел синяк.

— Барт был как зверь, мама! Это так ужасно: он был как сумасшедший! Когда Виктор ударил его в челюсть, а потом — ниже пояса, Барт согнулся, вскрикнул; но удар был не очень сильный, и тут же Барт накинулся на него с такой ненавистью, что я думала, он Виктора убьет. Я слышала, что удар ниже пояса парализует мужчину, но Барт оправился очень быстро, мама.

Синди пересказывала мне все это и рыдала.

— Он был как сам дьявол, и кричал такие ужасные слова, из которых самые мягкие он запрещает мне употреблять. Он поверг Виктора наземь, избил его до потери сознания. А потом обернулся ко мне. Я боялась, что он изуродует мое лицо, разобьет мне нос, чтобы сделать безобразной. Он же грозился мне… Я как-то умудрилась к тому времени надеть платье, но на спине молния никак не застегивалась. Он схватил меня за плечи, встряхнул так, что платье упало с меня, и я снова стала голой, но он даже не взглянул на это. Он глядел мне прямо в глаза. Ударял меня ладонью то по одной щеке, то по другой, пока моя голова не закружилась. Я уже готова была свалиться в обморок. Тут он подхватил меня, как мешок с зерном, перекинул через плечо и потащил, оставив Виктора бесчувственного на дороге.

— Это было так унизительно, мама! Он тащил меня, как какого-нибудь теленка или овцу. Я плакала, кричала, умоляла всю дорогу, просила вызвать скорую помощь, чтобы она увезла Виктора, но он не слушал меня. Я умоляла его, чтобы он хотя бы позволил мне одеться, но он сказал только, чтобы я заткнулась, иначе мне несдобровать. Потом он принес меня…

Она вдруг замолчала И с широко раскрытыми от ужаса глазами застыла на полуслове.

— Куда он принес тебя, Синди? — спросила я, предчувствуя что-то ужасное, и настолько же униженная сама, как и Синди.

Я была в ярости от рассказа Синди: с одной стороны, на Барта, ярко почувствовав унижение Синди как свое собственное, а с другой стороны, на нее саму, за то, что она ослушалась моих увещеваний и снова повела себя так легкомысленно.

Синди докончила рассказ слабым, виноватым голосом, опустив голову так, что волна волос упала ей на лицо:

— Домой, мама… просто домой.

Здесь было что-то недоговоренное, но она отказывалась рассказать больше. Мне хотелось вновь устроить ей выволочку, сказать, что она прекрасно знает взрывной темперамент Барта, но она была и так уже достаточно травмирована.

Я встала:

— Я лишаю тебя всех твоих привилегий, Синди. Прикажу прислуге снять твой телефон, чтобы ты не могла больше договариваться ни с кем из твоих ухажеров о свидании. Я выслушала тебя, а еще утром Барт рассказал мне эту историю с его точки зрения. Да, я против его методов наказания: как тебя, так и твоего дружка. Он действительно зверь, и я извиняюсь за него. Однако мне думается, что ты уж слишком сексуально раскована. Ты не можешь отрицать этого: я видела своими собственными глазами тебя с твоим другом Лэнсом. Мне больно, что ты настолько равнодушна к моим просьбам. Я понимаю: трудно быть чем-то отличной от своих ровесниц, но я надеялась, что у тебя достаточно разума, чтобы подождать, пока ты научишься управлять собой в интимных отношениях. Я бы не допустила, чтобы незнакомый мужчина пальцем до меня дотронулся, а ты отдаешься человеку, с которым впервые встретилась! Совершенно незнакомому мужчине, который мог просто нанести ущерб твоему здоровью!

Она простонала жалобным голосом:

— Мама, помоги мне!

— Разве я не старалась помочь тебе? Не прикладывала для этого достаточно усилий? Послушай меня, Синди, хоть однажды внимательно послушай! Любовь сильна только тогда, когда ты сначала долго изучаешь личность своего любимого; позволяешь ему узнать твою личность, а уж потом начинаешь думать о сексе. Тем более не идешь на поводу у первого встречного!

Она в досаде посмотрела на меня: