Семеро братьев

Они направились к Ильвесъярви ставить снасти на золотистых карасей, которые в самом разгаре нереста весело плескались у заросшего травой берега. Симеони и Тимо, однако, остались дома, чтобы встретить стадо; мыча и позванивая колокольчиками, кривоногие коровы уже возвращались с пастбища. Их подоили на сухой поляне и пустили в загон, где они, продолжая жевать жвачку, одна за другой улеглись на хвойную подстилку. А остальные братья бороздили на тупоносом челне спокойную гладь Ильвесъярви и ставили в прозрачную глубь, вдоль извилистых зарослей, свои верши. На северо-западе, над вершинами сосен, разливалась огненно-красная заря.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Однажды сентябрьским днем братья решили отправиться в Юколу, чтобы вновь обрести свой дом, которого не видели уже девять лет. По бегущей через поля и луга дороге шагают теперь семь путников, все более отдаляясь от Импиваары, где остался только Кюэсти Таммисто, приглашенный на день-другой ухаживать за скотиной. Впереди идут рядышком Юхани, Аапо и Туомас; им шагается легко, их лица дышат спокойной радостью. За ними две молодые кобылки тянут повозку, и правит лошадьми Лаури, посиживая на маленьком бочонке. Бочонок полон пива, сваренного нарочно в честь возвращения в Юколу. За телегой идут Симеони и Тимо, каждый ведет на поводу корову, чтобы и в Юколе появился скот. Замыкает шествие Эро: он держит на веревке маленького лобастого бычка, призванного заботиться о размножении стада. Гордо ревет бык и охотно следует за коровами. Килли и Кийски весело бегут то впереди, то сзади, то по бокам шествия. Собаки были единственными животными, которые родились в Юколе и теперь возвращались туда: Валко ужа спала в глубокой могиле за оградой Лухтанийтту; погребен был и старый, часто жалобно мяукавший кот Матти, любимец Юхани; петух тоже околел… И на шестке в Импивааре уже кукарекал его собрат, с печки таращил глаза другой кот, а повозку братьев проворно тянула пара молодых лошадок.

Миновав ровный Сомпионийтту, они углубились в лес. Погода ясная и тихая, на бледно-голубом небе ласково улыбалось солнце. Братья пересекли поляну Матти Сеуналы, потом дорогу в Виэртолу и по сосняку стали подниматься в гору. Наконец они на вершине Тэримяки, с которой дорога сбегала вниз по отлогому склону. Братья остановились, чтобы передохнуть и дать отдых лошадям. С вершины видны были все окрестности. Братья в нетерпении глядели на юго-запад, где темнела далекая Юкола, приют их детства. Скоро, однако, их взоры затуманила слеза, а грудь наполнилась щемящей тоской, подобно тому как наполняется водой грудь утопающего. Но они снова взглянули туда и на отлогом склоне увидели знакомые очертания Юколы, смутные и тусклые, словно далекое прошлое. Потом они обратили взор на север, где среди зеленеющей озими весело улыбался новый дом Импиваара, а за ним поднималась высокая, крутая гора. Они смотрели то на север, то на юг, и глаза их все более увлажнялись. Юхани нацедил пива и пустил по кругу можжевеловый ковш.

Ю х а н и. Мы льем слезы, но это слезы радости. А потому будем пить и веселиться!

А а п о. Хвала создателю, что мы опять стоим тут и радуемся, как дети. Наше счастье, что мы вовремя образумились и зажили по-человечески, покуда не начертала рука на стене наш приговор{90}. Наше благоразумие да еще направляющая десница божья и вознесли нас на такую вышину, на этот милый светлый холм, на котором мы теперь стоим, как герои-победители. Десять золотых лет минуло с тех пор, как мы, во власти гнева и строптивости, бежали в темные леса. И думаю я, что если бы мы не сделали этого, если бы оставались все это время там, на юге, в мире зла и притеснений, то и сейчас бы мы стенали в скорби. И выходит, что деревню и односельчан мы покинули на свое же счастье, ибо в нас произошла перемена. Вот стоим мы и глядим на Тоуколу взором примирения, и позади, в Импивааре, у нас крепкая опора.

Да, там наша родная Юкола, там Тоукола, там церковная колокольня, а вон там — славная Импиваара. И перед моими глазами ясно встает вся наша жизнь за минувшие десять лет. Смотрите, каков был наш путь. Сперва мы, еще совсем непутевые, пытались примкнуть к обществу крещеных людей и предприняли горестное странствие к той торжественной колокольне. То было поистине дьявольское странствие. Но оно же вынудило нас углубиться в дремучие леса. И мы перебрались на склон вон той крутой седой горы, срубили себе крепкую избу. Но все пожрал ненасытный огонь, превратил наше жилище в пепел и мы, как волчата, бежали обратно в Юколу. Это было тяжко. Но мы недолго горевали, снова пошли в лес и срубили новую избу, получше первой.