Семеро братьев

Держат путь из лога в гору,
        А с горы в долину,
Вар сбывают, кровь пускают,
        Холостят скотину.

Вот бежит в оглоблях Кайса,

        Что твой конь надежный;
Сзади воз толкает Микко
        Палкою дорожной.

Ю х а н и. Здорово! А ведь и впрямь занятная песенка.

К а й с а. Знайте, окаянные, что мы-то люди честные, а вот вы — вы колесите по чужим лесам, как разбойники и дикие звери. Я кровь пускаю да людей лечу. А Микко — коновал, он делает скотинке добро: боровов — жирными, быков — дородными, жеребцов — этакими красавцами, что сами короли на них скачут. Знайте это, дьяволы!

Ю х а н и. А ну-ка, ребята, еще парочку куплетов после такой проповеди. А ну, Тимо и Эро, затянули разом!

Стукнет знахарки топорик
        И причмокнут губы,
И уже в когтях у Кайсы
        Бабы скалят зубы.

Но — послушай-ка, у хлева,

        Что там за волненье?
Вместе с проповедью бычьей —
        Поросячье пенье.

Что ж охрипли поросята

        И быки от крика?
Погляди: у двери хлева
        Нож сверкает Микко.

Ю х а н и. И вправду занятная песенка. Тут уж спорить не будешь, а, Микко?

М и к к о. Закрой-ка поживей свою пасть и знай, что я — сам мастер Микко, который на чистенькой простыне выхолостил губернаторского жеребца и не пролил ни одной капельки крови. И за это дело он получил такую бумагу, что сам римский император не может ее нарушить. Вот какой я, Микко!

Э р о. Эх ты, дважды Микко-коновал со своей бабой-ягой!

К а й с а. Берегись, как бы я не заколдовала вас, не превратила бы в волчью стаю, как сделал когда-то дед с заносчивыми гуляками на пиру{32}.

Ю х а н и. Пока что я все еще Юсси Юкола в своих собственных штанах и с божьей помощью надеюсь остаться им и впредь. Ведь ты, тетка, еще позапрошлый год сулила нам конец света и не одну бабу заставила понапрасну молить у муженька прощения за старые грехи. Ан ничего не вышло из твоего колдовства, бедняжка, да и теперь толку будет не больше.

К а й с а. А вот послушай-ка, что я тебе теперь наколдую.

Э р о. Наколдуй нам теплую баньку да сама приходи пустить нам кровь из загривка.

Ю х а н и. Экое глупое желание! Я и в самом деле думаю, как только приду домой, истопить баню да вволю попариться, но портить фрак Адама на своем загривке я вовсе не собираюсь.

К а й с а. Слушай, слушай! В огне сгорит твоя баня и изба тоже. И, жалкий, пойдешь ты бродить по лесам, болотам и трясинам, и нечем тебе будет прикрыть наготу свою от мороза. Ах! Не миновать тебе кровавой схватки и с людьми и с лесными зверями. И оттого, как заяц перед смертью, будешь задыхаться и сложишь под кустом свою окаянную голову. Запомните это!

Ю х а н и. Поди к чертям!

Т у о м а с. Хватит уж, замолчи!

С и м е о н и. Безбожница ты, чумовая!

Ю х а н и. Провалиться бы тебе в адское пекло! Катись к кантору и наколдуй ему свинку в глотку.

Э р о. Чтоб он завизжал, как старый, клыкастый боров в когтях Микко.

Ю х а н и. Вот, вот! А пастору, этому святоше с сусальной позолотой, этому богатому, набитому салом и колбасой ханже, — что же мы ему посулим, а? Ну-ка, Эро.

Э р о. Пусть с ним на чтениях приключится то же, что с мытарем у ворот Оулу: пускай ему подкинут большущий пирог с котом{33}.

Ю х а н и. Вот, вот! Рыбник Палтамо с котом, лохматым котом вместо начинки.

Э р о. И чтоб он в следующее воскресенье отхватил такую карающую проповедь, что даже его толстое пузо лопнуло бы, только треск раздался.

Ю х а н и. Вот, вот! А потом пускай его заберет сам дьявол да посадит на спину и помчит во весь дух, как всегда бесы делают с попами.

Э р о. Пускай унесет нашего богатого и важного пастора к его дружку{34}, такому же богачу.

Ю х а н и. Вот они, наши поклоны, и передай-ка их быстрехонько и кантору и пастору. И как только исполнишь все, можешь превратить меня хоть в волка, как грозила.

Э р о. Да в такого жадного, чтоб он одним духом мог проглотить весь полк Раямяки.

Ю х а н и. Да! И вдобавок еще мешок с рожками.

Э р о. И мешок с варом на сладкое.

Ю х а н и. Верно, постреленок!

К а й с а. Хорошо! Кантор и пастор сполна получат ваши приветы, и вам, проклятым, еще когда-нибудь придется расхлебывать эту кашу. Угости-ка, Микко, их камушком на прощание. Швырни, чтоб череп раскололся.

М и к к о. Вот и камень под руку попался, как по заказу. Нате, получайте, козлы окаянные! Трогай, Кайса!

Ю х а н и. Ах, каналья! Так-таки швырнул. Еще чуть-чуть — и угодил бы мне прямо в лоб.

Э р о. Запустим камень обратно.

Ю х а н и. Верни ему свое да прямо по шляпе.

Т у о м а с. Не бросай, если дорожишь своими космами.

А а п о. Ведь сам видишь, дурень, что там ребятишки.

Ю х а н и. Оставь камень. Они и без того улепетывают, даже земля дрожит.

С и м е о н и. Эх, псы вы бесстыжие, калмыки и нехристи! Уж и проходу нет от нас добрым людям. Ох, разбойники!