Семеро братьев

А братья с собаками соскочили с камня и укрылись под густой елью. Дождь лил как из ведра, тяжело вздыхал бородатый ельник. Братья стояли недвижно и разглядывали обильную жатву смерти. От камня Хийси во все стороны бесчисленными ручейками бежала кровь. Но вскоре дождь кончился, и братья, покинув убежище, молча стали обходить свои жертвы. Их лица передергивало от ужаса, они то и дело сокрушенно покачивали головами.

Ю х а н и. Ну и мяса же тут!

Т и м о. И крови!

Ю х а н и. И крови тоже. Теперь у этого камня лет десять можно выращивать хотя бы перец, до того жирной стала земля. Ну, высекайте огонь, да разложим костер, чтоб поджарить мяса. Ах, как по вкусу будет теперь нам мясо! Тащите, братцы, хворост и смолистые щепки, пока я займусь огнем. А ты, Тимо, сбегай на поляну и принеси топор и кошели, которые мы побросали в беде. И как только поедим, сразу же примемся за дело, будем «шкуродерить», как говаривал рыжебородый старик Крэни. Теперь и его уже схоронила сырая земля, но ему не о чем жалеть. Он вечно голодал, как бездомный пес, и не было у него ни родни, ни друга, ни угла, где голову приклонить. И в его церковной книге тоже не значилось суетных заслуг. Вон там, в овине Колистина, и уснул он навеки, и теперь ему под дерном ничего уже не нужно. Ну, Эро, давай сюда смолистые щепки. А вот и Симеони тащит сухие коряги. И скоро у нас будет добрый костер. Туомас, отрежь-ка несколько хороших ломтей от того бычьего костреца. Э-эх, не терпится мне, как кошке, впиться зубами в кровавое мясо.

Т у о м а с. Потерпи еще чуток. Жареное оно будет еще вкусней.

Ю х а н и. Поистине так. Но скажемте спасибо, что мы из такого рода-племени, которому не впервой голодать. Иначе, клянусь, мы бы уже не крутились тут.

Вскоре на огне жарилось семь больших кусков мяса. Братья не забыли и о Лаури, но будить его не спешили. Он все еще спал на камне, даже проливной дождь не разбудил его. А Тимо отправился в путь и подобрал кошели, нашел и топор на окровавленной лужайке, где лежали медведь и семь быков. И когда он, с кошелями за спиной и топором под мышкой, вернулся обратно, братья достали шесть хлебцев и вытащили из огня мясо. Быстро расправились их зубы с сухим хлебом и поджаренной говядиной, которую они макали в соль. Килли и Кийски, постившиеся вместе с хозяевами трое суток, тоже получили обильный ужин. А когда все насытились, братья почувствовали во всем теле сладкую истому. Сон давил с неодолимой силой, веки слипались сами собою, и братья один за другим повалились на траву. Когда погасло солнце и сентябрьский вечер сменился ночью, повсюду царила тишина; на камне храпел Лаури, а у подножия, вокруг костра, спали остальные братья. Охраняемые собаками, они мирно отдыхали посреди своих жертв, перебитого бычьего стада.

Но едва минула полночь, братья проснулись. Чувствуя в себе былую бодрость, они встали и принялись таскать в костер черные смолистые пни, чтобы при красноватом свете костра начать разделку богатой добычи. А Эро решили послать в Виэртолу сообщить о случившемся. Яркое пламя взвилось, освещая землю и темный лес. Эро отправился в имение, остальные с рвением принялись за свежевание туш.

Тут, после долгого сна, проснулся и Лаури; он долго озирался, не понимая, в чем дело. Пылающая груда пней освещала тихую ночь, всюду валялись окровавленные бычьи туши с вывалившимися языками и вздувшимися боками. Две туши уже были разделаны, третью как раз заканчивали. Работы хватало всем: кто снимал кожу, кто держал быка за ногу, кто разрубал топором крепкие бычьи кости, а кто складывал мясо в огромную груду под елью. Лаури с похмелья долго глядел на это, но в конце концов понял, что случилось. Взглянув вниз, он заметил на мшистой кочке возле костра хлебец с куском поджаренного мяса. Он почувствовал приступ сильнейшего голода и, проворно спустившись, схватил мясо и хлеб. Потом все же обнажил голову, сложил руки для молитвы и, быстрым кивком лохматой головы благословив еду, набросился на вкусный ужин. Лаури ел молча, сердито поглядывая из-под нахмуренных бровей. Так сидел он, просушивая одежду у жаркого огня, а остальные в нескольких шагах от него трудились вовсю: ведь предстояло освежевать огромного медведя и сорок быков.

Эро сообщил о случившемся управляющему Виэртолы; тот не замедлил доложить обо всем своему господину, и вскоре там поднялся страшный крик и переполох. И Эро с необыкновенной прытью помчался к братьям.