Семеро братьев

На высокой Раямяки
        Дом вы разглядели?
У хозяев навык твердый
        Есть во всяком деле.

Старый Микко всем известен:

        Слух идет по селам
Об искусном коновале,
        Скрипаче веселом.

Он колодезник, разносчик

        Шариков целебных,
Кровь остановить умеет, —
        Как же не волшебник!

Бычьим рогом в банном пекле —

        Адского почище —
Кровь отсасывает Кайса
        С носом в табачище.

Пять мальцов повсюду следом —

        Вот и вся семейка;
Впереди, верхом на палке,
        Старший скачет — Хейкка.

Щеткой волосы у Матти —

        У сынка второго,
Прозван маленький строптивец:
        Капризуля-рёва.

Дальше — ребятишек пара,

        Близнецы-мальчишки,
Да меньшой — Топтун: такая
        Кличка у малышки.

Вот и полк наш для похода

        В полном сборе снова,
И телега на задворках
        Уж стоит готова.

Держат путь из лога в гору,

        А с горы в долину,
Вар сбывают, кровь пускают,
        Холостят скотину.

Вот бежит в оглоблях Кайса,

        Что твой конь надежный;
Сзади воз толкает Микко
        Палкою дорожной,

Три теснятся на повозке

        Толстых карапуза,
Вар, домашний скарб, и много
        Всякого там груза.

Надрываются ребята

        На возу от крика;
Мать бранится; кулаками
        Потрясает Микко.

Впереди верхом на палке

        Хейкка скачет; Матти
Сзади маленькую тачку
        По дороге катит.

Вот в село вошли, ворота

        Тяжко громыхают,
Дети прячутся и плачут,
        Псы рычат и лают.

Псам ужасный ножик Микко

        Бед принес немало;
Этим ножиком грозили
        Шалунам, бывало.

Оттого и дети плачут

        И визжат собаки,
Если с грохотом проходит
        Полк из Раямяки.

По избе гуляет Рёвы

        Маленькая тачка;
Хейкка оседлал дубину —
        Бешеная скачка!

Налетает вдруг на тачку

        Буйный конь с разбегу, —
Рёва — в рёв: разносит всадник
        Вдребезги телегу.

Кайса прибежала с розгой, —

        Час настал для кары, —
И на Хейкку-дьяволенка
        Сыплются удары.

Близнецы таскают рьяно

        За вихры друг друга;
Их за это мать ласкает
        Розгою упругой.

Стонет Хейкка, плачет Рёва,

        Голосят ребята,
И кричит, беснуясь, Кайса:
        «Черти, цыганята!»

Громче кликов журавлиных

        Этот дикий гомон;
Заглушит он пьяных крики
        На базаре конном.

Ю х а н и. Что призадумался, Аапо? Уж не расколол ли ты, братец мой, круг?

Т у о м а с. Да нет, он отлетел с тропинки в вереск и, по-моему, валяется у той маленькой елочки. А, здоро́во, Лаури! Что ты там стоишь такой сердитый и молчаливый?

Э р о. Что новенького в лесу, Лаури?

Ю х а н и. Спрашивай его — стоит как Хейкки из Паюлы, тот самый Хейкки — Хессу Мюллюмяки — со связкой рваных башмаков на спине. Ну, что ты там копаешься, Аапо?

Т и м о. Поторапливайся, брат, поторапливайся!

Ю х а н и. Оглядывает да обнюхивает, как кошка своего котенка…

Ветер бушует, и дерево гнется…

Ну-ка, Кийски, отодвинься немножко с дороги, отодвинься, мой добрый песик, не то твоим лапам придется худо. Слышишь? Прочь с дороги!

Ветер бушует, и дерево гнется —
Голос любимой вдали раздастся.

Вот, вот, бедный Кийски, тут мольбы не помогут, сам знаешь. А там можешь сидеть и позевывать, сколько тебе угодно. Ишь ты, упрямец! Хе-хе-хе! А там сиди себе спокойно да поглядывай, как скачет круг. Но дьявол вас побери, если не найдется круг! А ну-ка, идемте все искать!

Э р о. Вот он!

Т у о м а с. Дай-ка я вцеплюсь в него своими клешнями.

А а п о. И запусти его, как пристало мужчине.

Ю х а н и. Именно! Но и здесь не бабы стоят!