Семья Хомячковых

– Тихо, ты, слон! – зашипела она на мужа, когда тот просунул голову в комнату. – Купил?

Хома с видом победителя показал ей коробку и упаковку.

– А я ее перепеленала, и она кажется уснула, – прошептала Фаня, нежно глядя на малыша.

– Она? Я с чего ты взяла, что это девочкам? – удивленно спросил Хомячков.

– По глазам, – ответила она и осторожно положила малютку на диван. – Пошли на кухню, нужно для нашей крошки обед приготовить.

– Правильно. А то я что–то проголодался.

– Твои макароны, «крошка», на плите, чай на столе, сам прожуешь или помочь?

– Так ведь все уже холодное, – закапризничал Хома.

– Зато не обожжешься.

– А выбор блюд у меня есть? – решил попривередничать муж.

– Да. Хочешь ешь, хочешь нет, – отрезала Фаня и стала читать на коробке способ приготовления.

– Ты молоко купил? – обратилась она к мужу, когда тот пытался затолкать в себя холодный ужин.

– Жа–был, – пробормотал он набитым ртом.

– А бутылочку с соской?

Хома показал жене попеременно правое и левое ухо.

– Я так и знала, что тебе можно только покупку спички доверить. На что–то другое ты не годишься.

– Я еще и хлеб покупаю, – напомнил он ей.

– Если без сдачи. Короче так. Доклевывай свой ужин и иди в комнату, а я, пока малышка спит, сбегаю в магазин.

Когда Фаня ушла, Хомячков молью пробрался в комнату и, затаив дыхание, присел на кресло рядом с диваном. Чтобы не разбудить ребенка он боялся не то чтобы шевельнуться, но даже думать. Через две минуты изображения «памятника» у Хомы зачесалось под левой лопаткой, потом нога, следом зачесался нос, глаз, ухо, вскоре на теле не осталось ни одного места, которые бы не требовало внимания.

– Вот, зараза! – вырвалось у Хомячкова.

– У–а–а–а! – раздалось в ответ с дивана.

Хома от неожиданности подпрыгнул, чесотка мигом исчезла и он в растерянности заметался по комнате.

– Ну, не плачь, не плачь, – умоляюще причитал он, боясь взять младенца на руки. – Хочешь я тебе песенку спою?

Встав напротив дивана, Хомячков поднял голову и как собака на луну затянул:

– Что–о–о бы ты–ы–ы не промокла–а–а я–я–я бу–у–у–ду–у–у тво–о–о–им дожде–е–ем!

От этого воя ребенок заревел еще сильнее.

– Не нравиться? Тогда может станцевать?

Хома приосанился и в стиле «козел на лугу» запрыгал по комнате. Это зрелище настолько ошеломило младенца, что он даже перестал плакать и испуганно глядел на скачущего рядом дядьку, но через минуту ее рев с новой силой резал Хому по ушам.

– Ну, что мне с тобой делать? – чуть не плача проговорил Хомячков, стоя над орущим свертком. – Может, ты мультик хочешь посмотреть?

Он включил телевизор и стал лихорадочно переключать каналы в надежде найти подходящий мультфильм. Из двадцати каналов десять показывали кровавые триллеры, три смаковали катастрофы с множеством жертв, по двум шли эротические фильмы, еще четыре канала показывали новости о разборках бандитских группировок и падения доллара и только по одному каналу шел мультфильм о инопланетном монстре, который пытался завоевать нашу планету. Хома брезгливо выключил «ящик».

– Нет. Чтобы смотреть эти передачи нужно сперва получить паспорт.

Малышка заревела еще громче.

– Да откуда в этом крохотном тельце такое горло? – в бессилие воскликнул Хомячков и схватился за голову.

Когда Фаня вернулась из магазина, то в квартире стоял громкий плач дуэта. Войдя в комнату, она увидела живописную картину, малышка истошно орала, катаясь по дивану, а Хомячков забившись под кресло и глядя на мир своим тылом, жалобно ей в тон подвывал.

– Да что ж ты за наказание такое! – бросила Фаня к младенцу. – Тебе даже на десять минут спящего ребенка доверить нельзя! Что ж ты ее на руки не взял?

– Ага! А если бы уронил? – не решаясь покидать своего укрытия, оправдывался оттуда Хома.

– Ты ложку часто роняешь? А она не намного тяжелее.

– Так ведь ложка не орет так громко!

– Понятно. Сиди с ней здесь, а я пойду быстренько приготовлю кушать.

– Мне?

– Еще одно слово и кушать тебе уже будет нечем. Нет! Малышку я тебе тоже не оставлю. Короче. Сиди здесь.

– Может помочь чем? – высовывая голову из–под кресла, спросил Хома.

– Лучшая твоя помощь, это не мешать! – отрезала Фаня и с ребенком удалилась на кухню. Через минуту плач прекратился.

– Надо же! Оказывается у нее еще и звук выключить можно. Почему мне Фаня эту кнопку не показала? – подумал Хомячков, но из–под кресла вылезти не решился.

– Что? Так и будешь смотреть на меня своим третьим «глазом»? – спросила Фаня, войдя в комнату.

Хома проснулся и поспешно выбрался из своего убежища. Жена сидела на диване и кормила малютку из бутылочки.

– Смотри, как жадно чмокает, – умиленно проговорил Хомячков, присаживаясь рядом.

– Так ведь проголодался ребеночек. Не смотри на ее бутылочку такими голодными глазами, а то она подавиться.

Хома обиженно отвернулся.

– Ладно, пойди на кухню и приготовь нам бутербродов с чаем. Я тоже что–то проголодалась.

Когда у Хомячкова было все готово, вошла Фаня.

– Уснула, – шепотом сказала она и присела к столу.

– Как мы ее назовем? – спросила вдруг Фаня, когда Хомины челюсти сомкнулись за очередным бутербродом.