Семья Хомячковых

Хома вскочил и уставился на жену, пытаясь понять, что у неё с голосом, а та, в свою очередь, вертела головой, из–за того, кто украл её любимую фразу.

– Дорогая, что с твоим чудным голоском? – спросил Хомячков, пытаясь заглянуть ей в рот.

– Это не я сказала, – тихо промолвила она, и немного подумав добавила: – Во всяком случае, не ртом.

– Нет, не похоже, – заверил её муж, усиленно понюхав воздух. – Может, из

тараканов кто–нибудь?

– Дожили, тебя уже тараканы на работу будят.

– Вы будете вставать или нет? – раздался всё тот же голос.

Супруги уставились на попугая, а он на них. Первой опомнилась Фаня:

– Ты слышал, что тебе говорят? Одевайся давай.

Хома вздохнул и стал собираться на работу, искоса поглядывая на попугая. Его манера разговаривать Хомячкову не понравилась. «Лучше бы это были тараканы.» – подумал он, выходя из дому.

Придя с работы, он застал умилительную картину. Жена с попугаем сидели на диване, рассматривали журнал мод и о чём–то спорили.

– О, дорогой вернулся, – подозрительно ласково сказала Фаня. – Иди, мой

руки, будем ужинать.

– Странно, – подумал Хома и, как всегда, споткнулся о стиральную

машину, смахнул при падении рукой все крема и мази и ударился лбом в уже ставший родным для него место на стене.

Придя на кухню, он увидел, что в его тарелке хозяйничает новый член семьи.

– Что делает на нашем столе этот набор перьев? – возмутился Хомячков, пытаясь спасти остаток ужина.

– Как ты смеешь оскорблять нашего дорогого Кешеньку? – набросилась на него жена.

Дальше пошло перечисление достоинств попугая и недостатков Хомы, причём последних оказалось больше. Кеша же в это время сидел у неё на плече и пытался лапкой показать ему кукиш. Выяснив, кто есть кто в этом доме, Хомячковы снова уселись за стол.

Как только Хома взмахнул вилкой, попугай стрелой пролетел над его тарелкой, и макароны покрылись продуктами его жизнедеятельности.

– Дорогая, это же есть совершенно невозможно! – сказал супруг, брезгливо отодвигая тарелку.

– Значит не голоден, – сделала вывод жена. – Больше ничего нет.

Спать Хома лёг голодный и сердитый.

Посреди ночи его разбудило голодное урчание в животе.

– Нет, так дело не пойдёт, – подумал он и пополз, подражая гусенице, к холодильнику. За заветной дверцей он услышал невнятное чавканье.

«Мыши совсем страх потеряли. Уже кусок сыра до норки лень дотащить. Или они здесь банкет устроили?» – подумал Хома, открывая холодильник.

На нижней полке сидел попугай и с аппетитом жевал бутерброд.

– Ты что здесь делаешь, пингвин крашеный? – Изумился Хомячков.

– И тебе приятного аппетита, – ответил Кеша. – Хочешь сыру?

– Я всегда хочу, – прошипел Хома, отламывая кусок колбасы одной рукой, а второй, беря сыр. – Ты мне сегодня ужин испортил.

– Извини, не сдержался, сказал попугай, глядя на него невинными глазками.

– Ладно, я пошёл спать, – сказал через некоторое время Хомячков, но уже самому себе. Попугая рядом не было. Совершив такой же манёвр, Хома подполз к кровати. И только он просунул руку под одеяло, как его кто–то больно клюнул.

– Ой!.. – прошептал Хомячков и просунул под одеяло ногу. В неё тоже клюнули.

– Не понял. Это что, дорогая жена ножницами вооружилась и заняла круговую оборону?

Он просунул под одеяло голову и получил такой удар по темечку, что из глаз посыпались искры. При их свете он увидел попугая, который лежал на его месте и не давал ему взобраться на кровать.

– Ну, если попугай стал спать с моей женой, то мне остаётся только обрасти перьями!

Утром Фаня нашла мужа, дремавшего на их плетёной корзине.

– Ты что здесь делаешь? – удивилась она.

– Хомячковых высиживаю, – сказал супруг, показывая на десяток яиц, лежащих под ним.

– Из этого теперь даже яичницу не приготовить, – фыркнула жена и, уходя на кухню, покрутила пальцем у виска.

– Да, жалко птенчиков. Погибли от моей…кхм…, от меня, даже не родившись, – вздохнул Хома и пошёл менять испачканные штаны.

Вернувшись с работы, первого, кого он встретил, был попугай. Он сидел в прихожей, явно поджидая Хомячкова.

– Слышишь, – заговорщицким шёпотом начал Кеша, садясь на плечо, – я знаю, где есть подходящее для тебя яйцо.

– Где? – машинально спросил Хома.

– В музее, там недавно окаменелое яйцо динозавра выставили. Думаю, тебя должно выдержать.

– Пошёл вон, выкидыш орла, – Рассердился Хомячков и смахнул попугая с плеча.

– Но, но! Руками ты будешь жену трогать, а не меня! – прокричал Кеша и улетел на кухню.

Пока Хома раздевался, он вспоминал самыми тёплыми словами всю родню попугая.

– Ты что же это с самого порога птичку обижаешь? – ласково встретила его жена. – Смотри, вот позвоню в Гринпис, они уже сумеют привить тебе любовь не только к попугайчикам, но даже перед котами будешь шляпу снимать.

«У меня и шляпы–то нет» – подумал Хомячков, но возражать не стал.

За ужином он левой рукой держал тарелку и настороженно следил за птицей, готовый в любую секунду отразить нападение с воздуха, но попугай сидел на плече у хозяйки и всем своим видом давал понять, что Хомячкова для него не существует.