Семья мадам Тюссо

По карнизу опять начал выстукивать дождь. В комнате стало совсем темно, но света зажигать не хотелось. Можно было включить телевизор, но посторонних раздражающих звуков тоже не хотелось. Организм протестовал против любых признаков жизни, скукожился и затих, и даже всплакнуть не было сил. А может, он просто не хотел принимать новых обстоятельств, хотел обстоятельства старые и привычные. Чтобы в квартире был Коля, чтобы можно было позвать его в любую минуту, неважно, для чего. Для очередного поручения или просто так, чтобы дать волю капризу, выплеснуть накопившееся раздражение. Да, Коля… Он всегда был рядом, только позови. Что ж ты со мной сделал, Коля?

Она вдруг поняла, что даже особого горя не чувствует, будто оно растворилось в ощущении жгучей обиды — да как он мог? Как мог оставить ее одну, в таких невозможных обстоятельствах? Никчемный угодливый муж Коля, тихий послушный алкоголик, второй человеческий сорт. Он словно и создан был для того, чтобы исполнять незаметную и привычную функцию и не требовать любви и награды. Как рука, например. Или нога. Рука ведь не требует к себе любви, она просто есть, и все. И нога тоже.

Но примешивалось к обиде на Колю еще что-то, довольно странное чувство, похожее на крайнюю степень изумления. Даже в голове не укладывалось это обстоятельство, что Коля и Марк, оказывается, общались все эти годы! У нее за спиной! И ведь ни словом, ни полсловом Коля не обмолвился.

Будто подслушав ее мысли, в дверях появился Марк, спросил тихо:

— Вам чаю принести?

— Нет! — бросила Елена Максимовна резко, будто он предлагал что-то нехорошее.

— Может, что-нибудь еще нужно? Вы говорите.

— Нет! — повторила с тем же злым напряжением в голосе.

— Хорошо, хорошо… Отдыхайте, тетя. Я позже зайду.

Повернулся, ушел, оставив после себя странную энергию этого «позже зайду». Показалось даже, зловещую энергию.

А что, все может быть. Никто помешать не сможет, он вправе сделать с ней все, что угодно. Как Жанна могла уехать, оставить ее одну? Ее, свою мать, беспомощную и беззащитную? И Юлик… Но тот хоть не знал, что Марк заявится. Если б даже и знал. Но каким потрясением для него будет, когда узнает! Привык, наверное, думать, что постыдное обстоятельство из его юности мхом поросло, успокоился. А оно взяло и вынырнуло из небытия, как черт из табакерки.

Мысли вдруг спутались в клубок, укатились в спасительную дремоту. Теплая уютная темнота поволокла за собой, укачала, успокоила. И вот уже все хорошо, и все привычно в доме. И Коля копошится на кухне, готовит ужин. Вот послышалось, как скрипнула половица в коридоре — знакомые шаги.

— Коля… Коля?! Ты здесь?

— Да, я здесь, Леночка. Я присяду вот тут, на кресло, на самый краешек… Ты спи, спи, я тихо посижу…

— Марик приехал, Коля. Такая вот неожиданность. Ты знал, а мне не сказал.

— Да, не сказал. Но ты Марика не обижай, Леночка. Он хороший.

— Да какое там — не обижай! Я его боюсь, Коля! И дети меня предали. И Юлик предал, и Жанна. Разве я заслужила, Коля? Ты же знаешь, я всю себя им отдала! Все на твоих глазах было! И не я виновата, что ничего путного из них не получилось! Я ж не требую благодарности, но пусть хотя бы свой долг исполнят. А они меня предали, Коля… Как же так, а?

— Это все правильно, Леночка, ты просто пока не понимаешь. Но ты обязательно поймешь со временем и не станешь на них обижаться, Марик тебе все объяснит. Он не зря приехал, Лена. Ты слушай его, он все тебе объяснит.

С шумом забарабанил дождь по карнизу, порывом ветра снесло нараспашку плохо прикрытую форточку. Елена Максимовна открыла глаза, дремота ушла, как не было. Она глянула на кресло — никого. И десяти минут не проспала, по всей видимости.

Воздух из форточки шел сырой и холодный, но вкусный. Даже голова прояснилась немного. Надо будет обдумать потом этот странный короткий сон.

Прислушалась — из кухни доносились голоса. Ужинают, наверное. Устроились, как у себя дома! Но, между прочим, она никого к себе не звала! И Жанна здесь не хозяйка, чтобы пускать кого-то без ее разрешения!

Новая волна гнева вспыхнула и тут же угасла. Елена Максимовна давно уже ощущала, что не мешало бы сходить в туалет. Никак не отменишь эту настоятельную потребность организма. И чужую помощь не отменишь… Хоть плачь, хоть волком вой!

Вдруг она услышала шаги по коридору — Марк заглянул с вопросом:

— Ужинать будете?

— Нет! Нет… Но мне нужно…

— Что, тетя?

— Мне нужно…

— А, понял! Понял… Сейчас принесу.

Ушел и тут же вернулся, держа в руках судно. Включил свет, подошел к ее кровати. А на нее такой вдруг ужас напал, горло перехватило, жаркая испарина пошла по телу. Протянула вперед ладони, будто защищаясь, проговорила хрипло:

— Нет, Марк, нет… Я не могу… Из твоих рук не могу… Нет! Нет!

— Хорошо, хорошо. Не волнуйтесь. Я Марусю сейчас позову.

— Да, лучше Марусю!